Break my teeth upon your back, amorph., Dylan Stilinski

[twreverse]

Заявка №20
Название: Break my teeth upon your back
Артер:  Dylan Stilinski
Переводчик:  amorph.
Бета:  Raven paradox
Оригинал: Break my teeth upon your back by winterbones
Пейринг: Дерек/Лидия
Жанр: UST, чуточку дарк
Рейтинг: PG-13
Размер: ~2900
Саммари: Дерек чувствовал в ней монстра, чувствовал потому, что в нем самом сидел подобный зверь.
Примечания: таймлайн между вторым и третьим сезоном.

Наблюдать за Лидией Мартин стало худшей привычкой Дерека. Хотя «наблюдать», наверное, неподходящее слово. Он ее изучал, впитывал каждую деталь, составляя карту ее тела. У Лидии была такая маленькая венка, прямо над левой грудью. Она начинала быстро биться, когда Лидия злилась или нервничала, и в последнее время так происходило все чаще. Дерек пытался как можно лучше запомнить Лидию, он выгравировал ее образ в своем мозгу. И прежде чем он успел понять, что такое «одержимость», девушка уже полностью завладела всеми его мыслями.
Это все звериные инстинкты, в этом он пытался себя убедить. Волки – создания терпеливые, они выслеживают добычу часами, оцениваютпреимущества и слабости, выжидают подходящего момента, чтобы напасть. Лидия – не его добыча, хотя иногда ему так казалось. Дерек был убежден, в ее пряди вплетен ответ на не озвученный им вопрос. Питер однажды сказал, что именно способность любить делает Лидию особенной, а уж он знает, о чем говорит. Дерек и сам видел, как Лидия по кусочкам собрала Джексона, вернувтого на землю своими губами, кровью и голыми руками. Дерек, правда, своему дяде не верил – он вообще никому теперь не верил.
Из-за Кейт, засевшей в его спине гвоздями, со своими этими улыбочками, хищными зубами и «о, милый», слово «любовь» теперь оставляло у него на нёбе кислый привкус. Как будто он до сих пор подросток, которогобессердечно использовали. А еще из-за Лоры. Лоры, которая была всем для него, которая, наверное, считалаДерека хорошим человеком, до того момента, как легла в свою аконитовую могилу. Питер думал, что Дерек этого не понимает, но он обычно недооценивал племянника. И Дерек не верил, что с Лидией дело только в «силе любви». Может, просто не мог поверить.
Поэтому он ждал и наблюдал и изучал. Дерек чувствовал в ней монстра, чувствовал потому, что в нем самом сидел подобный зверь. Хищник чует хищника, добыча чует добычу.
И он не был уверен, кто из них – кто.

– Что тебе нужно? – спросила Лидия Мартин без тени удивления или страха в голосе, обнаружив на своей клумбе оборотня. Она, наверное, к такому уже привыкла. Мой парень был ящерицей, а теперь у меня в саду оборотень.
– Кто сказал, что мне что-то нужно? – ответил Дерек, вдыхая ее запах: солнечный жар оранжереи, тоска и страх.
– Ты стоишь на моих петуниях, – заметила та, – и поэтому логично предположить, что тебе что-то нужно.
Дерек переступил с цветов на залитое мягким солнечным светом крыльцо.
– А может я слежу, чтобы ты не воскресила еще какого-нибудь моего сумасшедшего родственника.
Увидев, как Лидия поежилась от неприятных воспоминаний, Дерек хотел извиниться, но не стал. Извинения всегда плохо ему удавались (и вряд ли когда-то удадутся). Хотя он тренировался в своей тесной квартирке перед зеркалом: «Прости Лора, прости, мне так жаль».
– Я этого не планировала, – огрызнулась Лидия. Наступила неловкая тишина; Дерек пропихнул руки в задние карманы своих джинсов. Через некоторое время Лидия спросила: – Ты убьешь Эллисон?
Вот что она о нем думала – что он вырывает девчонкам глотки и терзает внутренности когтями? Дерек вспомнил Эллисон Арджент, ее губы, искривленные ухмылкой, и туго натянутую тетиву лука. Джерард ловко выковал из ее боли и тоски острый нож и сам же подтолкнул к обрыву невидимой рукой.
– Нет, – ответил Дерек на ее вопрос.
– Она тебя убьет.
– Только попытается.
На этом разговор оказался закончен, и Лидия скрылась в доме, однако ее уход не напоминал бегство.

– Ты ждешь, что я отращу клыки? – требовательно спросила Лидия. Она сидела на первой ступеньке крыльца, вытянув перед собой длинные ноги. – Вот что ты делаешь?
– Тебе клыки не нужны, – усмехнулся Дерек, прислонившись плечом к столбику крыльца. Сквозь листья свисающей с крыши глицинии была видна круглая луна; от близости полнолуния Дереку казалось, что кровь обжигает его вены.
В подтверждение его слов Лидия широко и хищно улыбнулась.
– Питер тебя не беспокоил в последнее время? – спросил Дерек.
Плечи у Лидии едва заметно застыли в напряжении. Если бы не едкий, почти отвратительный запах страха, примешавшийся к ее обычному сладкому аромату, Дерек бы и не увидел.
– Нет, а что?
Дереку не понравилось, как вздрогнула венка у нее на груди, выдавая всю ее неуверенность. У Лидии не осталось, чем обороняться, все ее щиты были сорваны, скомканы и выброшены.
– Он получил от меня все, что хотел, – добавила она.
Дерек вспомнил Питера, его медленно расползающийся в ухмылке рот. Может, Лидия была ему и не нужна больше, но Дерек так не думал. Он помнил, как та тащила его своими девичьими руками по прелой листве и грязи, словно он ничего не весит. Вряд ли Питер просто ее оставил, а что теперь ему делать Дерек не знал. Как показывал опыт, защитник из него хреновый.
– И мне не нужна нянька.
– А что тебе нужно? – спросил Дерек, удивляясь своему искреннему интересу. Он помнил, как Лидия мелко дрожала обнаженная. Ее запах впитался в обуглившееся дерево его дома.
Она вздрогнула, как будто никто никогда не спрашивал ее об этом. (Так и есть).
– Нормальная человеческая жизнь, в конце концов.
– Извини, закончилась.
Лидия уныло ткнула острым каблуком в деревянную панель.
– Как жаль.
Дерек склонился к ней, но Лидия это предвидела и подняла руку, отгораживаясь. Поздно, он поймал ее запястье, провел когтистым пальцем по пульсирующим венам.
– Что тебе нужно? – спросила Лидия, не думая вырываться.
– Я жду, – ответил Дерек. – Хочу узнать, что у тебя под кожей.
– Кровь, мышцы, кости. Прогуливал биологию? – а вот теперь она попыталась отстраниться. Взгляд изменился, и Дерек заметил, что ей не нравится.
– Я не это имел в виду.
Свои друг друга видят, вот что он имел в виду.
– Если ты пришел, чтобы говорить загадками и надоедать мне – уходи. Этого мне и от друзей хватает.
– А я тебе не друг?
Лидия смерила его многозначительным взглядом.
– Не могу тебя винить в том, что ты на мне помешался, но тебе что, совсем больше нечего делать, кроме как сидеть, как маньяк, у моего дома?
– Нечего, – открыто и честно ответил Дерек. Пустая станция метро в последнее время все больше разваливалась и ржавела без людей, только запах крови остался на стенах.
– А, – Лидия, нахмурившись, опустила взгляд. Дерек вспомнил, что все еще держит ее руку, и разжал пальцы. – Тогда, наверное, можешь остаться. Ненадолго.
«Я не бродячая собака», хотел сказать Дереку, но промолчал. В каком то смысле он и правда был бродячим псом. Альфа без стаи – что может быть печальнее? Дерек опустился на ступеньку под весом своего бездействия и нерешительности. На его вопросы нашлись бы ответы, не уничтожь пожар его семью.
Мать или Лора знали бы, что делать с канимой, Джексоном, Джерардом, и им бы стая подчинялась беспрекословно.
А у Дерека не было ничего.
Только тонкие пальцы Лидии соскользнули с перил и коснулись его бедра.

Жаркое, липкое лето накрыло Бикон-Хиллз, как шерстяное одеяло. Дереку лето и жара никогда не нравились. Из-за них волку становилось тесно, он бродил внутри из угла в угол и искал, как бы выбраться наружу. Скотт большую часть времени мок в пруду, а Дерек спал в самых прохладных местах станции. Айзек, Эрика и Бойд ушли, и они были уже не его проблемой, но он все равно беспокоился. Научит ли их Питер справляться с первобытным желанием охотиться под палящем солнцем, или просто посмеется над ужасными последствиями?
Теперь, когда дикость из него так и перла, Дерек старался держаться подальше от Лидии, боясь, что та увидит в нем Питера. Ему почему-то было не все равно, что она подумает. Злоба, ставшая для Дерека якорем, отбирала столько же, сколько и давала, была слишком ненадежной. Никогда не знаешь, когда случится ошибка. Когда гнева, боли и ненависти станет недостаточно, чтобы удержать в нем человечность. Ему не хотелось, чтобы Лидия оказалась рядом, когда это произойдет.
Но Дерек все равно чувствовал ее: ее вес на своих ребрах, то, как покрывается тонким слоем пота ее кожа, и то, как Лидия откидывает волосы, отдыхая под тенью ивы.
Дерек теперь часто ночью выл на луну. С ветром до него доносился издевательский смех дяди: «Что, Дерек, проблемы?». Иногда, когда становилось совсем худо, ему даже начинало казаться, что все это изначально было спланировано Питером. Любовь тут не при чем.
Утром Дерек обычно просыпался возле отверстия вентиляции. Перед глазами все еще мелькали смазанные образы: соблазнительная, порозовевшая от прикосновений бледная кожа, вонзающиеся зубы, стоны, чужие ногти на его спине. Дерек ненавидел себя за эти сны.
Если приводить аналогии, то Лидия – луна, а он – прилив, зависящий от нее. Дерек наблюдал с безопасного расстояния, как она идет, взявшись за руки с Джексоном. От их вида внутри у Дерека почему-то закипала ярость. Теперь он мог нехотя признать, что понимает, как чувствовал себя Скотт с Эллисон. Ему хотелось оторвать Джексону руки.
У Уиттмора слух стал острее, поэтому он услышал, как рычит Дерек. Джексон вздернул подбородок, покрутил головой и оскалился, напрягаясь и прижимая Лидию ближе. Теперь из-под кожи выглянули волчий мех, а не чешуйки, и все благодаря ей. Лидия помогла Джексону снова стать собой, вырвала из лап Джерарда.
Лидия попыталась углядеть, кого это он заметил, но Дерек уже давно скрылся в лесу. На этот раз казалось, что он сбегает.

Дом Хейлов пропитался запахом Лидии, смешался с горько-сладким привкусом детства и горелой плоти. Дереку нравилось бежать через лес, чувствовать ветер на своей коже, землю под ногами. Это успокаивало волка, усыпляло его; однако Дерек обходил старый дом стороной, словно его окружает дорожка из рябиновой пыли.
Дерек учуял свежий и чистый запах Лидии где-то рядом, и последовал за ним, не имея особого выбора.
Дерек нашел ее в развалившейся комнате, сгорбленную, сидящую на коленях перед дырой в полу, откуда когда-то вырвался Питер. Лидия смахнула рукой комок пыли, и тот разлетелся, танцуя в лучах солнца, проникающего через дыры в крыше. Дерек неосторожно наступил на скрипящую доску, и Лидия вздрогнула, вскакивая на ноги.
– Прости, – вырвалось у нее. Дерек сначала подумал, что Лидия извиняется за то, что забралась сюда. С особняком Хейлов все обращались с долей благоговения и торжественности, хотя это всего лишь трухлявая и сожженная развалина, совсем не подходящая для упокоения лежащих здесь мертвых. Два острых каблука вряд ли принесут больше вреда, чем уже сделано. Лидия добавила: – Мне жаль, что Лора так умерла.
Лора. Даже ее имя слишком давило на язык, грозя вот-вот пробить челюсть своим весом. Дерек с трудом сглотнул его, и имя царапнуло глотку, едва не застряв.
– Как ты узнала про Лору? – требовательно спросил он слегка грубее, чем хотел. Никто не знал, как все было на самом деле. Дерек ни с кем об этом не говорил, никому не изливал воспоминания, вонзивщиеся в кожу острыми крюками. Даже Скотт думал, что Лора – всего лишь мертвая девушку, похороненная за домом.
– Некоторые воспоминания Питера просочились, – Лидия неопределенно взмахнула рукой. – Я не знаю всего полностью, но я видела Лору. Глазами Питера. Она всегда плакала.
Неправда. Не всегда. Хотя червячок сомнений уже закрался в разум Дерека. Может, она плакала, но просто не хотела показывать ему этого. Лора всегда старалась быть сильной ради него, и Дерек услышал собственный голос в голове: «С самого начала ты был виноват».
– Пойдем, я провожу тебя до машины, – Дерек знал, что она на машине: учуял запах бензина и горячего металла.
– Ты давно не появлялся, – заметила Лидия, перешагивая через рухнувшую почерневшую балку, взявшись для равновесия за руку Дерека.
– Может, у меня есть дела поважнее, чем торчать у твоего дома.
Лидия подняла на него хитрый взгляд своих зеленых глаз, моргнула и сжала губы. Казалось, что Лидия хочет что-то сказать, но она промолчала, сильнее сжала его руку, впиваясь ногтями в кожу.
– Может быть, – тихо ответила она.
– Что?
– Ничего, – быстро сказала Лидия, снова глядя вниз, на носки своих туфель, упирающиеся в носки ботинок Дерека. – Проводи меня.

Заброшенная станция метро опустела, и внутри Дерека теперь поселилось беспокойство. Ему хотелось бежать, никогда не оглядываясь. Помещение чем-то напоминало ему распотрошенные останки его дома. Воспоминания, оставшиеся здесь, нельзя было назвать приятными (Айзек, привязанный к скамейке, гвозди, впивающиеся в лоб кричащей Эрики), но, по крайней мере, они приносили в его жизнь смысл, наполняли чувством принадлежности стае. Айзек всегда без раздумий бросался в бой, Эрика забывала об осторожности, когда он попадал в неприятности, а Бойд стоял в стороне и ждал подходящего момента. А теперь не осталось ничего. Только звуки из прошлого отражались эхом от металлического хлама.
Альфа без стаи, жалкое зрелище.
Большую часть времени он просто сидел и пялился на тени на стенах и полу. Даже мыслей в голове не осталось, они были разбиты, раскрошены в пыль, стерты до основания. Только тишина. Скотт, разочарованный и преданный, перестал заходить, и между ними образовалась пропасть в форме Эллисон. Тот же Стайлз раньше заполнял пустоту внутри своим сарказмом, который точно когда-нибудь погубит парня, но сейчас и его не было рядом, и Дерек почти по нему скучал.
Дерек сидел, чуть расставив ноги, на пороге вагона, когда в пустоту ворвался до тошноты сладкий запах грусти, развеивая тоску в его голове. Он поднялся на ноги. В последнее время Дерек старался не думать о Лидии (о бледной коже, об алых губах, о «Дерек, пожалуйста»), потому что это было опасно даже для него.
– Поразительно, как ты преобразил место, – Лидия с сомнением взглянула на покосившийся навес. – Слышала, сейчас в моде разруха и уныние.
– Ты что-то хотела? – резко ответил Дерек, садясь обратно. Металл опасно заскрипел под его весом.
– Давно тебя не видела, – ее голос прозвучал обвиняюще, и Дерек едва не поморщился. Лидия подошла ближе, обходя мусор и поднимая туфлями пыль, нарушая покой и тишину. Дерек почувствовал, как трещат его кости.
– Я был занят.
Изогнутая бровь острым уголком указывала на окружавшую их пустоту и темноту.
– Да, я вижу.
Дерек недобро посмотрел на нее, и, кажется, впервые за несколько недель почувствовал хоть что-то. Лидия лишь ухмыльнулась уголками губ и подошла еще ближе.
– Знаешь, год назад меня больше всего волновало, не забыл ли Джексон презервативы, – при этих словах Дерек тихо зарычал, но Лидия не заметила, продолжая стучать высокими каблуками по бетонному полу станции. Несмотря на каблуки, она доставала Дереку только до подбородка. – А теперь. Теперь. Гребанные оборотни и люди-ящерицы…
– Канима.
Лидия пренебрежительно махнула рукой.
– Какая разница, – она вдруг резко остановилась, будто натолкнулась на стеклянную стену, сжала губы.
Эта девушка еле держалась. Теперь Дереку стало видно маленькие трещины на ее коже, пустоты, откуда слишком многое было взято.
– Это… Это просто несправедливо, понимаешь? Все ждут, что я поддержу Джексона, что я буду его якорем, или как там это называется. А я сама едва ли в порядке. У моей лучшей подруги кризис самоопределения, а она даже не говорит со мной, как будто я дура и ничего не пойму. Я последние четыре месяца считала, что тронулась умом, и ни один человек не спросил, «Лидия, все нормально?», потому что тогда бы я ответила, «Нет, блин, не нормально». Давно уже нет. И как мне стать для Джексона причиной не обращаться в чешуйчатого психопата, если у меня самой проблемы? Я хочу обратно свою нормальную жизнь, а теперь норма – вот это. Иногда мне хочется кричать, пока кто-нибудь не услышит, но мне кажется, что если я начну, то уже не смогу остановиться.
Дерек знал, что эти слова – тяжелый груз, и не важно, что именно он их выслушивает – Лидии просто нужно было выговориться.
– Лидия, – начал он, протягивая руку. Увидев, что она сомневается, Дерек добавил: – Не упрямься.
– Не говори мне, что делать, – огрызнулась та, вкладывая свою маленькую холодную ладонь в его руку.
Дерек потянул ее к себе, и Лидия нехотя встала на маленькую ступеньку рядом.
– Почему я? – спросил он. – Сомневаюсь, что ты стала бы добровольно раскрывать мне душу. Или даже под пытками.
Лидия слабо улыбнулась.
– Потому что ты не мой друг. И раз я считаю тебя козлом, то мне не трудно говорить с тобой.
Что ж, Дереку это было понятно. Сам он едва помнил, каково это – иметь друзей. Он был братом, бетой, альфой, врагом, но когда в последний раз был другом, вспомнить не может. Дерек сфокусировал свой взгляд на том месте, где их ноги соприкасались.
– Лидия, все нормально?
– Нет, блин, не нормально, – Лидия невесело рассмеялась. – А у тебя, Дерек? У тебя все нормально?
– Мой дом сгорел, а вместе с ним моя семья. Мою сестру убил мой дядя-психопат, а меня хотят прикончить только за то, каким я был рожден, – Дерек глубоко вдохнул и вонзил растущие когти в свое колено, прорывая ткань джинсов и царапая кожу, на которой выступили капельки крови. – Наверное, не нормально.
Почти год прошел с тех пор, как умерла Лора, шесть после пожара, и за все это время он ни разу не сказал, что у него не все в порядке. Когда была жива Лора, думал, что не заслуживает это признать, а без нее был слишком занят местью, потом дядей Питером. Потом он стал альфой, а у альф всегда все должно быть в порядке, особенно когда нужно заботиться о бетах. Но он не в порядке. Давно уже нет. Может, все так никогда и не наладится. Дерек уставился в темноту станции, чувствуя, как у него открывается новая рана.
Лидия как-то неожиданно оказалась слишком близко, и когда Дерек повернул голову, она мазнула своими губами по его. Дерек среагировал быстрее, чем его инстинкты, обхватив руками девичьи бедра, а Лидия забралась ему на колени. Дерек ворвался языком в ее рот, проходясь по краям зубов и деснам. Во рту словно взорвалась тысяча вкусов, что-то яркое, непередаваемое, как глоток ледяной воды в самый жаркий день. Лидия сжала в пальцах его волосы, царапнула ногтями по коже.
Дерек развернулся, не разрывая контакта, зажал Лидию между скамьей и своим телом. Откинув янтарные пряди с ее груди, он всосал кожу над пульсирующей венкой, с радостью осознавая, что она бьется быстрее не только от страха или злости. Дерек почти почувствовал, какая сладкая у Лидии кровь.
Внутри него клокотала неистовая звериная дикость, билась, как волна о скалистый берег. Он ведь не был приручен, и Дереку вдруг показалось, что сейчас он ее сломает, раздавит, поэтому он быстро отодвинулся.
– Нет, стой, – прошептал он, глотая воздух.
Лидия вонзила ногти в его шею.
– Не смей, – и снова притянула к себе. И Дерек сдался, позволил себе утонуть в ней, напиться ею. Он был опустошен, ему хотелось взять Лидию, поместить внутрь себя, чтобы она заполнила все пустоты, все уголки. Он не чувствовал вины, потому что Лидия, кажется, сейчас делала тоже самое с ним. Использовала его, как штукатурку для починки треснувшей плотины.
Вот это и есть забота, пусть извращенная и неправильная, как они сами – подобия монстров в человеческих шкурах. На небе взошла луна, с безразличием глядя вниз черствым взглядом. Но внутри было тепло (ее дыхание на его коже, его руки держат ее, соединившиеся губы, укусы, языки). Они как будто пытались найти смысл там, где его нет. И Дереку давно не было все так понятно.