"Город засыпает, просыпаются оборотни", NaiZe & Мисс Саммерс

[twreverse]

Заявка№35
Название: Город засыпает, просыпаются оборотни
Артер:  NaiZe
Автор: Мисс Саммерс
Бета:  Halisa aka NaVi
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински, Дюкалион/Питер Хейл, намеки на всякое-разное на фоне.
Жанр: фентези, экшен
Рейтинг: PG-15
Размер: 20 200~ слов
Саммари: В городе Бикон-Хиллз любая ночь оборачивается то нежданной встречей, то сражением ни на жизнь, а на смерть, то и тем, и другим сразу. Впрочем, главное, что в конце в любом случае побеждает любовь. Для всех. И никто не уйдет обиженным!
Предупреждения: стерека мало, намеки на другие пейринги имеются, руки автора на самом деле клешни.
Ссылка: на яндекс.диске

От автора: Этот фик задумывался как маленькая история, где Дерек и Стайлз – друзья, а Питер в юности успел знатно покутить. Не знаю, как оно превратилось в огромный макси. Не знаю, когда там появились пейринги, наверное, самозародились из тлена и рябинового пепла.
Прошу прощения у читателей и организоторов, что так бездарно пропустила дедлайн. Зато за этот пропущенный день в фик добавились сразу две сцены, для моих любимых бет :З
 Amarillis_Beladonna, огромное спасибо за любовь к Пэрришу и несколько важных правок!
 Halisa aka NaVi, солнце, я никогда не забуду "ах он пидор :З" и "ссыкло", они описывают персонажей на сто процентов!
И, конечно, спасибо моему великолепному артеру  NaiZe, с арта которого я даже прониклась стереком обратно! Жди приквелл про Питера и Дюкалиона :З

Пролог
В здании пансионата пахло лекарствами, едкими дезинфицирующими средствам и тем неуловимо противным запашком «здоровой» пищи, который Лора так ненавидела. Все это, смешиваясь, вызывало тошноту. На улице было проще, там удушливая вонь больницы почти не ощущалась, ложась под ноги тропинкой. Лора чувствовала себя маленькой Гретель, зашедшей в пряничный домик колдуньи – снаружи пансионат для больных, нуждающихся в психиатрической помощи, казался милым уютным поместьем, но внутри создать уютную атмосферу не помогали ни коврики, ни милые вязаные крючком салфеточки, ни даже картины и диванчики на каждом углу. За всем этим явственно ощущались ужас и болезнь. Больницы. Лора с детства их терпеть не могла.
– Мне позвонил доктор Лэнс, – сказала Лора, подойдя к стойке регистрации и стараясь не касаться ее даже краем куртки. Ей не хотелось оставить тут свой запах. – Сказал, что-то с моим дядей, Питером Хейлом. Не разобрала подробностей, кажется, у вас тут проблемы со связью.
Медсестра понятливо кивнула и, не глядя в записи, позвонила куда-то.
– Элеонора, пришла родственница мистера Хейла, – она подняла взгляд от телефона и виновато улыбнулась: – Сотовые весь день плохо ловят, наверное, проблемы на вышке. Вы уж простите.
Медсестра улыбалась так вкрадчиво, и сразу было ясно – случилось что-то плохое, хуже проблем со связью или даже известий о проблемах со здоровьем пациента. Лора нахмурилась. Она редко видела дядю, особенно с тех пор, как после пожара, унесшего жизни почти всей их семьи, тот впал в кататонию и перестал реагировать на окружающий мир. Лоре и в былые времена было сложно с ним общаться – одной из немногих, большинство людей Питера обожало, – а теперь это стало вовсе невозможно. Ее младшая сестра – Кора – часто ездила в пансионат, почти каждую неделю, но Лора не видела смысла следовать этому примеру. Что толку навещать человека, ставшего всего лишь живым памятником самому себе? Лора помнила дядю Питера красивым, щеголеватым, вечно насмешливым и до странного обаятельным, словно он был не из их семьи. Хейлы, и по женской, и по мужской линии, выглядели мрачновато: темные волосы, смуглая кожа, острые, каменные черты лица. Дядя Питер был русым, с легкой рыжинкой даже, и вечно улыбался, будто это могло облагодетельствовать мир. Впрочем, его улыбка не была доброй, скорее хитрой, словно он раздумывал, как будет веселее своего собеседника убить. Еще дядя Питер любил болтать, в отличие от остальных членов семьи. Лоре было действительно жутко видеть его теперь: молчаливого, застывшего как статуя, со странно посеревшими волосами и обезображенным пожаром лицом. И тем не менее, она примчалась сразу же, как только доктор Лэнс позвонил ей. Лора отлично знала, что такое ответственность перед семьей, особенно перед теми ее членами, которые не могут позаботиться о себе сами.
– Мисс Хейл? – по лестнице торопливо спустилась женщина в халате медсестры, невысокая, с туго стянутыми в пучок черными волосами. Запах лекарств от нее перебивался еще каким-то едва уловимым ароматом, заставлявшим Лору волноваться. Она чихнула, едва успев прикрыть рот рукой.
– Объясните, зачем было выдергивать меня посреди ночи?
Обычно Лора еще старалась быть холодно-вежливой, подражая матери, но только не в ночь полнолуния, когда приходится покинуть стаю и мчаться, не успев никого предупредить, за город. Не лучшее время для происшествий. Лора и вовсе хотела отложить поездку до утра, но потом чувство ответственности взяло верх. Это была их общая семейная черта и проблема: всегда и за все отвечать, пытаться быть той самой затычкой в бочке. Питер был не просто частью семьи, он был еще и частью стаи, хоть Лора больше и не ощущала его как альфа.
– Дело в том, что ваш дядя пропал из палаты и мы уже два часа не можем его найти, – спокойно пояснила медсестра. Лицо у нее было не каменное даже, ведь за камнем вполне могла скрываться готовая взорваться магма, а ледяное. – Я его сиделка. Зашла с вечерними лекарствами и обнаружила исчезновение.
Лора от удивления не сразу нашлась, что сказать. За пять лет – довольно долгих, насыщенных пять лет – она так привыкла к тому, что Питер никогда не очнется, словно семейная спящая красавица, что даже не представляла себе ситуацию, в которой он пришел бы в себя. А ведь надо было допускать такую возможность. Может, огонь и повредил не только его тело, но и душу, но такова уж регенерация оборотней: рано или поздно проходит все.
А может, его похитил кто-то, кто все еще имел зуб на Хейлов или новую стаю Лоры. Неизвестно еще, какой вариант был хуже.
– Разве не вы должны были обеспечить его безопасность? – Лора знала, как сейчас звучит ее голос – зло и повелительно, – но ничего не могла и не хотела с этим делать. Ее едва хватало на то, чтобы сдержать красное свечение глаз и прорезающиеся на пальцах когти.
– Его ищут, – сиделка наклонилась чуть ближе к Лоре. – Но я думаю, вы его найдете гораздо быстрее, не правда ли? На всякий случай я захватила его рубашку, чтобы вы могли уловить запах. И не надо удивляться, мисс Хейл, разумеется, я знаю, кто вы и кто ваш дядя, иначе бы у нас было куда больше проблем. Считайте, старый друг семьи позаботился о том, чтобы я стала сиделкой Питера, раз об этом не позаботились вы.
Лора вздрогнула, посмотрев в ее глаза, а потом кивнула и несколько успокоилась. Она почувствовала попытку задеть, нападку на свой авторитет, но не испытала злости, потому что перед ней была та, кто может критиковать даже альф и давать им советы без страха оказаться с порванным горлом.
– Ты друид.
– Да.
– Кто тебя нанял?
Женщина кивнула головой в сторону выхода.
– Вы узнаете, если это будет нужно, а пока прошу вас найти Питера. Боюсь, мне на это попросту не хватит сил, приходится довольно много тратить их ежедневно, чтобы помочь вашему дяде удержаться в мире живых. Двумя лапами из четырех он уже в могиле.
Лора вышла из пансионата с рубашкой, от которой пахло земляничным мылом, потом и какой-то едкой мазью. Она не помнила спустя пять лет, как пах Питер раньше. Смутно возникал в голове аромат дорогого парфюма: древесные ноты, не слишком резкий. И тостов с медом, которые он готовил по утрам. Запах простого мыла, без ароматизаторов. Все это, возникая в голове вместе с воспоминаниями о маме, сестрах и брате, возвращало Лору в детство, в старое поместье, где на заднем дворе Питер вместе с Дереком частенько кидали мяч в баскетбольное кольцо, а потом мама звала их обедать, высунувшись из окна. В то время их жизнь напоминала типичный американский ситком, если бы там персонажи периодически обрастали шерстью, учились контролировать себя в полнолуние при помощи пыточных инструментов и всей семьей загоняли оленя на уикэнд. Славное детство; в воспоминаниях оно всегда казалось лучше, чем было.
Пришлось обойти здание по кругу, прежде чем Лора встала на след Питера. На третьем этаже окно было приоткрыто, сквозняк трепал белые шторы. След вел в лес. Видимо, полнолуние сумело разбудить если не разум Питера, то его тело. Или же он ходил во сне. Особенно сильно запах чувствовался от некоторых деревьях, словно к ним приваливались всем телом; трава там и тут была примята – видно, на нее падали, а порой и просто ползли по ней вперед.
Лора нашла Питера через час километрах в пяти от больницы, ближе к городу и территории, которую стая Лоры считала своей. Он стоял посреди небольшой просеки, залитой лунным светом, чуть сгорбившийся, в больничной рубашке. Питер сильно исхудал, и Лора не хотела видеть его лицо, но понимала, что придется. Это был ее дядя. Они редко сходились во мнениях, но он был тем, кто катал ее на плечах в детстве; кто вытаскивал Дерека из неприятностей, а потом сам же в них втравливал; кто привозил Коре разные жуткие сувениры вроде старого черепа с вырезанными на нем узорами или жутковатой куклы вуду из Нового Орлеана. Иногда Лоре отчаянно не хватало его знаний, потому что Питер, в отличие от трех других оставшихся в живых Хейлов, казалось, знал все на свете. Или хотя бы делал вид, что знал, что тоже странным образом успокаивало. Даже будучи в таком плачевном состоянии, он чувствовал, где находится стая, и шел к ней.
– Питер! – окликнула Лора дядю, подходя ближе, и схватила его за плечо.
Даже сквозь ткань рубашки его кожа обжигала, тело было напряжено как струна, и, когда Питер повернулся, его глаза горели синим.
Лора не успела даже вскрикнуть. Ничего не пронеслось перед ее глазами.

Множество историй начинается с того, что героя что-то будит: солнце, грохот или хотя бы будильник. Но в комнате Стайлза были плотные шторы, никто даже не думал шуметь в такую рань, а будильник зазвонил на десять минут позже того, как Стайлз открыл глаза. Может, кому-то и казалось, что утро – отличная отправная точка, но только не Стайлзу. Все его приключения начинались не раньше десяти вечера, но вставать он привык рано: это было почти жизненной необходимостью. Стайлз хотел попасть в ванную до того, как Лидия спустит всю горячую воду, а это значило, что надо было проснуться раньше нее хотя бы минут на пять. Их общий дом был просторным, но старым, и ни у кого не доходили руки заняться, наконец, сантехникой: поставить нормальный котел например. Кажется, все ждали, когда это сделает кто-то другой, и потому все оставалось как было.
Вода, на которую Стайлз променял последний час утреннего сна, была восхитительно горячей, хоть сначала и пришлось слить ржавчину. Стайлз мурлыкал себе под нос очередную популярную песенку, которую крутили по радио постоянно, и наслаждался утром. Эти мгновения незамутненного счастья стоили того, чтобы приучить организм вскакивать ни свет ни заря.
Когда он смывал шампунь с волос, в дверь пару раз несильно, но уверенно постучали (Лидия), а потом ударили так, что дверь затряслась (Скотт). Где-то заиграла музыка – Скотт начал утреннюю зарядку; на кухне заработало радио – Лидия слушала утренние новости и готовила кофе с тостами. Тихие часы Стайлза закончились. Он вышел из ванной и побежал вниз, прямо в огромной полинявшей отцовской майке и растянутых домашних штанах. По пути к кухне Стайлз привычно ударил в дверь Скотта, в ответ получив такое же дежурное: «Надеюсь, ты не всю воду потратил?».
На кухне восхитительно пахло горячим хлебом и молотым кофе. Лидия успела проскользнуть в ванную, не попавшись ему на глаза. Жаль, потому что ее пижамы и ночнушки каждое утро вдохновляли Стайлза на подвиги. Не то что бы он все еще был в нее влюблен – это чувство давно выкипело и осело в его душе парами почти братско-сестринских отношений, – просто Лидия была прекрасна. Стайлз набил бы морду любому, кто с этим рискнул бы поспорить.
Стайлз был не слишком хорош в драках, но Лидия – это Лидия. Ради нее ему, как доблестному рыцарю, хотелось совершать глупости невероятных масштабов.
Это был бы обычный день обычных студентов, снимающих дом в старом районе Бикон-Хиллз неподалеку от университета, если бы не три маленьких «но».
Первое «но»: Скотт, лучший друг Стайлза, подтягивающийся в своей комнате на перекладине, был оборотнем.
Второе: Лидия, которая вот-вот должна была выйти из ванной уже одетая, с уложенными волосами, пахнущая клубничным гелем для душа, предсказывала чужие смерти громкими криками.
И третье «но»: Стайлз, намазывавший мед на свой тост, был каким-никаким, но друидом, умеющим провернуть пару-тройку магических фокусов.
Жизнь трех друзей – маленькой дикой стаи, как их звали в этом районе – удивительным образом балансировала между нормальным и потусторонним.
Как и жизнь большинства обитателей Бикон-Хиллз, когда-то маленького городка, из множества тех, где большая часть построек не превышает трех этажей, а "деловой центр" ограничивается парой высоких домов, несколькими кафе и супермаркетом. Но потом неподалеку открыли несколько заводов, провели рядом новые трассы, и город как-то резко вырос, обзавелся многоэтажками и настоящим, серьезным бизнес-центром. Впрочем, изменения пришли хоть и резко, но почти незаметно. На севере все еще шумели деревья заповедника, старожилы подозрительно смотрели на новеньких, и только молодежь перестала после школы стремиться в другие города, когда в городе открыли свой неплохой университет.
Стайлз и Скотт выбрали этот город, потому что здесь любили селиться все, кто имел отношение к сверхъестественному – настоящему сверхъестественному, а не выдумкам сумасшедших; Лидия просто присоединилась к ним позже. Раньше она жила со своим парнем, но о нем было известно лишь то, что он укатил в Лондон, оставив внезапно осознавшую свои способности Лидию один на один с ее проблемами. Скотт и Стайлз по сути подобрали ее на улице. Если быть точнее – голой в лесу. Многое об их жизни говорил тот факт, что обнаженной девушке посреди ночного леса они не слишком удивились, ну, может быть, Стайлз чуть в обморок не свалился, сраженный красотой момента: прекрасная дева, ее рыжие волосы с запутавшимися в них веточками и былинками, мягкий свет луны – прямо картина из какой-нибудь старой баллады. Правда, влюбился Стайлз в Лидию лишь когда увидел, как походя она решает свои задания по математике, а в перерывах от нечего делать учит латынь. Через полгода знакомства он уговорил Лидию сходить с ним на свидание, и на обратном пути они нашли в подворотне труп. К такому они тоже потом привыкли. Особенно часто такое случалось по понедельникам.
Стайлз ненавидел понедельники, ничего хорошего не происходило в эти проклятые дни, состоящие из серости, безысходности и тоски по выходным. Он чувствовал себя Адамом, выброшенным из Рая. Ни горячий душ, ни тосты не могли до конца компенсировать ощущения от начала недели. Стайлз чувствовал неприятности, его левая лопатка чесалась, а это было к беде.
Лидия появилась на кухне ровно такая, какой Стайлз ожидал ее увидеть: волосы были заплетены в косу с кокетливой небрежностью, одета Лидия была по последней моде, и даже запах клубники ощущался, как Стайлз и ожидал, разглядывая утром полочку с гелями для душа. Скотт спустился еще через десять минут, на ходу отряхивая мокрую голову.
– Не веди себя как собака, – возмутился Стайлз, поднимая руки, чтобы закрыться от брызг.
Лидия выхватила газету у него из рук, разглядывая первую полосу, где огромный заголовок сообщал, что в заповеднике Бикон-Хиллз нашли труп девушки. В самой статье уточнялось, что это была половина трупа. Имени убитой еще не установили, а фотографию не разместили, чтобы не шокировать людей.
– Конечно же, разрабатывают версию с нападением хищника, – Лидия закатила глаза и отбросила газету в сторону. – Хотя обычных волков в Калифорнии не водится уже лет шестьдесят.
– Есть койоты, – Скотт нахмурился, на мгновение его ногти чуть удлинились, но это было не обращение даже, а лишь маленьким намеком на него. Он еще не так хорошо себя контролировал, как хотелось бы. Но значительно лучше, чем большинство обращенных оборотней, не тренировавшихся с рождения.
В Бикон-Хиллз была стая – не слишком большая, состоящая в основном из подростков, таких, которых называют трудными. Стайлз знал о них не слишком много. Его любопытство, в детстве и ранней юности неуемное, со временем слегка угасло и стало более деловым. Теперь он предпочитал не охотиться за информацией, которая с большей вероятностью принесла бы скорее проблемы, чем пользу. Ему хватило единственного знакомства со стаей, когда они со Скоттом только переехали в Бикон-Хиллз и местная альфа предложила им присоединиться. Вернее, она предложила это Скотту, не обратив на Стайлза особого внимания. Тогда Стайлз только начинал развивать свой магический дар – искру, так это называли друиды.
Оборотни частенько пользовались услугами друидов, некоторые даже заключали с ними договор о сотрудничестве, как богатые семьи нанимают себе докторов, адвокатов или аудиторов. Друиды были для стай всем этим в одном лице.
Лора когда-то понимающе отнеслась к тому, что Скотт отказался присоединиться к ней, взяв с него обещание вести себя как хороший мальчик. Ее брат, Дерек, был другого мнения. Как-то раз он чуть не порвал Скотту горло, просто потому, что тот подошел слишком близко к старому поместью Хейлов, сожженному остову некогда великолепного особняка. Это была непосредственная территория стаи, не просто «охотничьи угодья», а значимое место. Дерек, кстати, мог бы убить забредшую на его территорию омегу, Стайлз был уверен, что он был именно из таких людей – обиженных на весь мир крутых ублюдков, которые любой вопрос решают силой.
– Я бы подумал, что стая просто разорвала обнаглевшую омегу, – задумчиво протянул Стайлз в такт своим мыслям. – Но как-то не верится. Если уж нас Лора терпит…
– Мы тихие, – пожал плечами Скотт. – Ну, во всяком случае мы их напрямую не беспокоим. Может быть, это была очень мешающая омега? Или она решила убить Лору?
– Может быть, жертва была заезжей охотницей, – предположила Лидия, и они втроем обеспокоенно переглянулись. Охотники были синонимом проблем. Скотт и Стайлз сталкивались лишь с одним из них, когда Скотта только обратили и он учился контролировать себя. Это был последний год учебы, они со Стайлзом жили в маленьком городке буквально в десятке километров от Бикон-Хиллз, на другом конце заповедника. Первую неделю они искренне были уверены, что Скотта покусала собака, а потом тот начал обрастать шерстью и выпускать клыки и когти, когда сердился. После, узнав кучу историй про таких вот беспризорных новообращенных, они поняли, каким чудом было, что Скотт не погиб и не свихнулся. Даже не завел себе милого хобби раздирать людей по полнолуниям. Тогда, на третью полную луну Скотта, они и повстречали Охотника. Он был один – жилистый, высокий, с трехдневной щетиной и странной усмешкой, от которой даже Стайлзу хотелось заскулить. Охотник отпустил Скотта, ограничившись превентивной пулей в колено, потому что тот был несовершеннолетним и никому не принес вреда, кроме нервной соседской кошки. Кошка, впрочем, тоже отделалась легким испугом.
– Мы не убиваем детей, – сказал Охотник тогда. – У нас есть Кодекс.
Наверное, это был единственный охотник на всем побережье, который помнил про чертов Кодекс.
– Мне не нравится эта неизвестность, – Скотт решительно встал из-за стола. – После тренировки найду Лору и спрошу, что стая об этом знает.
– Чувак, это плохая идея! – Стайлз с надеждой посмотрел на Лидию, надеясь, что она его поддержит, но Лидия выглядела так же решительно, как и Скотт.
– Ты стал слишком осторожным, – Скотт успокаивающе похлопал Стайлза по плечу, и его улыбка могла растопить целый айсберг, он бы спас Титаник, если бы плыл на нем и так улыбался. Что уж говорить о благоразумии Стайлза. Его и так было мало: ровно столько, сколько получалось из страха потерять друзей.
– Хорошо, – Стайлз поднял руки, сдаваясь. – Спроси у Лоры, что происходит и не забрел ли к нам очередной сбрендивший друид, сам граф Дракула, Франкенштейн или милашка Фредди. Серьезно, в этом районе я ничему не удивлюсь! А я попробую разговорить Дитона. Из него, в отличие от остальных друидов, хоть что-то можно вытащить без применения пыточных инструментов.
Парни вопросительно посмотрели на Лидию, ожидая ее плана действий, но Лидия только пожала плечами.
– А я, пожалуй, пройдусь по магазинам. Хочу новые туфли.

Дерек бросил последнюю горсть земли и слегка утрамбовал ее лопатой, приминая получившийся холмик. Он не был большим, не был красивым, и вместо ограды кладбища его окружал круг из корня аконита. Одинокий цветок распустился в паре метров от могилы Лоры, охраняя ее покой. Дерек не был уверен, стоило ли хоронить ее именно так: тихо, как вор, не забрав у полиции даже нижней половины тела. Одно он знал точно – Лора не хотела бы шумных похорон и большого внимания. Когда их семья погибла, у них даже тел не осталось и вместо поминок они уехали на год в Нью-Йорк. Они были как маленькие дети, разбившие вазу и пытающиеся спрятаться от родительского гнева на чердаке или в домике на дереве. Лора держалась лучше них всех, она была их альфой, их якорем во внезапно изменившемся мире. Когда Лора сказала, что пришла пора возвращаться, они вернулись. Бикон-Хиллз ждал их, ничуть не изменившийся, разве что появились несколько новых людей да их старый особняк теперь стоял черный, полуразрушенный и до сих пор пах горелым.
Дом стал могилой их семье, и Дерек считал, что будет правильным похоронить Лору рядом с остальными. Кора согласилась. Дядя Питер…
Питер стоял рядом с Дереком, не бледный даже, а какой-то серый, и сложно было не заметить, как он старается встать так, чтобы не было видно обезображенной ожогом стороны лица. Вероятно, регенерация еще не в полной мере к нему вернулась. Ветер трепал его отросшие волосы. Питер заметил взгляд Дерека и отступил на шаг назад.
– Не так я хотел очнуться, – сказал он хрипло, и в его голосе слышалось настолько достоверное горе, что на Дерека разом накатила и грусть по родителям, и чувство потери от смерти Лоры. Словно скорбь, бежавшая за ним по пятам шесть лет, наконец его догнала.
Питер поднял голову к небу и завыл. Дерек был бы рад подхватить его вой, но вместо этого изо рта вырвалось рычание. Злости в нем было ровно столько же, сколько и тоски.
Кора стояла чуть в стороне словно каменная статуя, только губы ее слабо шевелились. Может быть, она молилась, может, клялась отомстить убийце.
Вой Питера смолк, и вместе с ним настороженно замолчал лес. Ни одна птица не рисковала подать голос, звери притаились там, где их застал страх.
Глаза Питера светились красным, и Дереку было непривычно видеть этот блеск – признак альфы, дар и проклятье – в глазах дяди. Он привык, что красными в их семье глаза становятся у женщин. Лора была копией матери, она была старшей, и Дерек никогда не завидовал тому, что именно она стала их вожаком и получила всю полагающуюся по статусу силу. Теперь Лора умерла, и – как иронично на самом деле – ее смерть излечила Питера. В лесу еще не нашли располовиненное тело, когда Коре позвонили из пансионата и сообщили, что Питер впервые за все шесть лет пошевелился и даже заговорил.
«Лора» – вот что он повторял, испуганно и хрипло. Дерек сидел с ним, Кора держала за руку, худую и бледную, а потом глаза Питера вспыхнули красным.
Питер стал новым альфой их стаи, и Дерек старался не думать, на беду это или на благо. Он помнил Питера разным. Забирающим его из школы, дающим советы насчет девчонок, на баскетбольных матчах, где он всегда оказывался лучшим игроком, спасающим Дерека от охотников, толкающим его на самые веселые шалости и самые страшные ошибки. Как-то вдруг оказалось, что он совсем не знал человека, бывшего рядом с ним все детство и юность. Судя по тому, как Питер внимательно наблюдал за ним, это было взаимно.
– Что мы теперь будем делать? – спросила Кора. Ее когти все никак не втягивались обратно, да и глаза посверкивали желтым.
– Надо сообщить остальным… – начал было Дерек, но Питер поднял руку, призывая его замолчать.
– Мы будем мстить, – сказал Питер решительно. – Ваша мать всегда поступала мудро и мягко, но к чему это нас привело? Три человека остались в живых из некогда самой большой и сильной стаи.
– Мы даже не знаем, кто это сделал, – Дерек начал чувствовать легкое беспокойство. Глупо было даже надеяться – Питер не будет руководствоваться теми же принципами, что и Лора. Дерек и сам хотел отомстить, но голос разума подсказывал ему, что сейчас не время, что надо набрать силы, найти убежище, затаиться на время. Надо было действовать осторожно и все обдумав – так их учила мать. И так всегда поступала Лора. Иногда он не был с ней согласен, предпочитая решить проблему силой, быстро и решительно, но этот случай явно был не из простых. Дерек отвечал теперь за щенков, которых Лора успела обратить за прошедшие годы.
– Охотники, это сделали охотники, – Питер, кажется, ни минуты не сомневался. Он стоял расслабленно, голос его звучал спокойно и лениво, но что-то было не так.
– Там следы клыков, – выдавил из себя Дерек. – Я посмотрел, прежде чем закапывать.
– Ты не знаешь охотников, – вот, что было неправильным в голосе Питера: обычно он буквально пропевал слова, плавно выводил один звук за другим, а теперь выплевывал каждый слог.
– Они коварны. Ты думаешь, наш дом загорелся сам собой? Я был там, я видел тех, кто заблокировал двери. И я знаю Арджентов. Они готовы друг друга резать в своем фанатизме, им плевать на свой же Кодекс, и они всегда найдут, как его обойти. Разрубить Лору мечом, а потом дать собакам полакомиться ее мясом было бы вполне в их духе.
Кора так сжала губы, что они побелели. Ее глаза блестели, но она не плакала.
– Я собираюсь доступно объяснить каждому, что им не сойдет с рук убийство моей семьи, – четко сказал Питер, глядя Дереку прямо в глаза. – Мы заставим их мучиться так же, как мучились мы, заставим испытать ту же боль. И если хочешь, это мой приказ как альфы.
Питер тронул свою щеку рассеянным жестом, словно все никак не мог привыкнуть к шраму от ожога, и отвернулся.
– Где сейчас ваше убежище?
– В старом здании у завода. Верхний этаж.
– Отлично. Я хочу видеть всю стаю там в ближайший час. Хочу с ними познакомиться.
– Не втягивай их в это.
Питер серьезно кивнул.
– Это семейное дело, конечно. Но если они захотят присоединиться, я не стану мешать и буду только рад.
Дерек знал, что они захотят. Что Питер найдет нужные слова, способные кого угодно убедить. И тогда начнется война.
– Кхм, – раздался тихий кашель неподалеку, и все Хейлы обернулись разом. – Простите… Может быть, я не вовремя, но хотелось бы увидеть Лору. Вашу альфу. Она говорила, что я могу прийти, если вдруг что-то случится, и…
Неподалеку, на границе леса и некогда аккуратной лужайки нервно переминаясь с ноги на ногу стоял Скотт Маккол. Омега, которому Лора позволила жить на своей территории и который обладал сразу двумя редкими талантами: влипать в неприятности и бесить Дерека. Скотт был довольно силен для омеги, неплохо себя контролировал, его вечно окружали странные личности – вспомнить хоть того мелкого друида или девчонку, от которой даже Дерека невольно в дрожь бросало, но все это почему-то вызывало вместе с уважением еще и злость. Дерек не любил упрямцев, которые предпочитают идти напролом своим путем, создавая этим сложности и себе, и окружающим. Все вокруг таких людей, как Скотт Маккол, превращалось в хаос.
– Лора мертва, – Питер подошел к Скотту и чуть наклонился, принюхиваясь. – Омега, которая спокойно ходит по территории стаи? Мир сильно изменился, пока я был не в себе.
Дерек отсюда видел, как Скотт вздрогнул и сглотнул. Питер, наверняка, улыбался. Вся его поза намекала на улыбку.
– Я новый альфа, – Питер похлопал Скотта по плечу. – Советую побыстрее ко мне присоединиться. Скоро тут станет довольно опасно для одиночек.
– Это… охотники, да? – Скотт вопросительно смотрел на Дерека. Наверное, боялся заглянуть Питеру в глаза, искал ответа у кого-то более знакомого. Обаяние, которым раньше славился дядя, за время кататонии превратилось во что-то пугающее и вызывающее дрожь. Так ты боишься смотреть на бешеную собаку, и все равно смотришь.
– Возможно, это охотники, – ответил Дерек.
«Возможно, скоро начнется война» – вот что он подумал при этом.

Стайлз едва отсидел лекции – так его терзало любопытство. Это было компенсацией за долгое время, что он старался вести спокойную и размеренную жизнь обычного американского студента. Теперь, почуяв слабину, любопытство вернулось, чтобы мстить, куда более сильное, чем раньше. Прямо фильм ужасов, а не голова молодого человека.
Скотт все не звонил, и тогда Стайлз решил действовать сам. В городе было не так уж много людей, к которым Стайлз мог обратиться с вопросами о сверхъестественном, но они все-таки были. Доктор Алан Дитон например, который был завязавшим друидом и работодателем Скотта. Стайлз подозревал, что во многом именно Дитон повлиял на доброту Лоры, позволившей им остаться на своем территории. Стайлз думал, хотя точных доказательств у него не было, что когда-то Дитон был эмиссаром стаи Хейлов и решил бросить активную практику после пожара, унесшей с собой жизни почти всей стаи. Еще была сестра Дитона – Марин Морелл, любившая появиться из ниоткуда и дать полезный, но крайне запутанный совет с самым пугающим видом. Третьим же человеком был парень, с которым Скотт и Стайлз познакомились первым делом по приезду в город, когда нашли Лидию, и работал он в местной полиции. До сих пор оставалось загадкой, откуда он знал о сверхъестественном, учитывая, что он не был ни друидом, ни оборотнем, ни еще странным чем-нибудь. Хотя, может, он просто хорошо скрывался.
– Привет, Пэрриш, – крикнул Стайлз, подкараулив приятеля возле полицейского участка.
Пэрриш закатил глаза, сразу догадавшись, что его будут отвлекать от работы. В руках у него были пакет с пончиками и стакан кофе из ближайшего кафе.
– И тебе привет, Стилински, – сказал он тем не менее приветливо, хотя взгляд его выглядел все так же грустно и обреченно. – Ты снова пришел мучить меня?
– Ты же знаешь, я послан тебе с небес за грехи.
– У меня нет грехов, – уверенно сказал Пэрриш. Глаза его на солнце казались зелеными, хотя обычно были ближе к голубому. – Я ангел.
Не было странным, что Стайлз знал цвет глаз Пэрриша, так как все в их районе это знали, за спиной называя полицейского «Прекрасными глазками». Стайлз даже был в него немного влюблен в тот свой неловкий период, когда понял, что Лидия не ответит ему взаимностью и стоит попробовать с парнями, раз с девушками не везет. Правда, в результате все закончилось неуклюжим поцелуем, громким смехом и решением остановиться на базе «приятели, которые раз в месяц ходят друг к другу поиграть в приставку». Не сложилось у Стайлза с парнями. Впрочем, с девушками все заканчивалось хуже.
– Мы сегодня прочитали про труп в лесу, – сказал Стайлз, зайдя так сильно издалека, как только мог. С точки зрения окружающих, правда, это мало отличалось от вопроса в лоб.
– Половину трупа, – педантично ответил Пэрриш и, оглядевшись, махнул рукой в сторону сквера. – Пойдем. У меня есть еще минут десять.
Рассказ Пэрриша, сухой и быстрый – половина трупа девушки, нет следов насилия, не считая отпечатков клыков на животе, беднягу просто разгрызли на две половины, – вызвал у Стайлз нервную дрожь и неприятный холодок по спине. Кажется, Пэрриш его отлично понимал. Они разделили друг с другом пакет пончиков, сами того не заметив, умяв все.
– Никаких следов, кроме клыков…– Стайлз покачал головой. – Оборотни так не убивают, они рвут беспорядочно, в ход и когти идут. Да и насколько надо быть диким, чтобы разгрызть человека! Нет. Тут что-то не то. Все становится логичней, если убитая – тоже оборотень. Надеюсь, это не Эрика из стаи Хейлов, она секси. И надеюсь, что у нас тут не объявился совершенно съехавший с катушек оборотень.
– Полиция собирается свалить все на горного льва, но я не представляю, кто им поверит.
– Им верят уже столько лет, со всеми этими объяснениями необъяснимого, что и в этот раз проглотят любой бред.
Стайлз поднялся с лавки и потянулся. Пэрриш отдал ему стаканчик кофе, уже почти пустой, но с парочкой глотков на дне.
– Сообщи, если что-то найдешь, Стилински.
– И ты звони, если что.
Иногда Стайлз действительно готов был поверить, что Пэрриш – ангел. Но даже ангелы могут оказаться неудачливы в расследовании, особенно если их начальство скорее отправит их в сумасшедший дом, чем поверит в версию, что убийца – оборотень. А вот у Стайлза и друзей было куда больше возможностей выяснить, что, черт побери, опять творится в их многострадальном городе.
Звонок Скотта застал Стайлза на полпути к дому. Музыка в плеере вдруг резко сменилась рингтоном, и Стайлз, чертыхаясь, полез в карман.
– Чувак, ну что? – спросил он, забыв и поздороваться, и ответить на быстрое «привет» Скотта.
– Это была Лора, – голос Скотта звучал испуганно и даже с каким-то сомнением, словно он до сих пор не мог поверить, – Лору убили. Теперь в стае новый альфа, и он считает, что Лору убили охотники.
– Дерек стал альфой? Тогда нам не слишком повезло.
– Да нет же, не Дерек! Какой-то Питер. Кажется, он их родственник, или что-то в этом роде.
Пропавший родственник, ставший альфой, труп в лесу, загадочный убийца на свободе… Стайлз чувствовал себя не в самом хорошем сериале. Чего дальше ждать, загадочных федералов или людей с вилами?
– Но если альфой стал родственник, значит Лору и правда убил не оборотень. И тут кое-что не сходится, Скотт. Пэрриш говорит, что на теле только следы клыков, ее не рубили мечом, не били током, даже аконитом не травили.
Что-то и правда не складывалось: одна маленькая деталь, которая никак не вставала на место.
– Может быть, охотники нашли оборотня, который убил Лору? Я слышал, в Мексике они делают так. Используют нас для убийства себе подобных.
Это был первый раз, когда Стайлз слышал, как Скотт спокойно относит себя к оборотням, без сомнений и запинок. Он не знал, радоваться по этому поводу или грустить.
– Давай просто подождем, – предложил Стайлз. – Посидим дома, посмотрим, что будет твориться. Если оборотни схлестнутся с охотниками, мы тоже попадем под раздачу. Не хочу, чтобы кто-то пострадал.
– Но кто-то пострадает все равно.
И это было горькой правдой, о которой не получалось не думать.

Мечты Дерека о тишине и покое, пока остальная стая не набежала в лофт, разбились о присутствующую Эрику. Она лежала на диване в одной футболке, закинув длинные ноги на подлокотник. Сквозь растянутый воротник проглядывали бинты, на шее красовался пластырь. Она выглядела непривычно бледной и домашней без своей агрессивной косметики и облегающей одежды, а Дерек не мог не подумать, что именно в этот момент она была по-настоящему красивой.
– Откуда раны? – спросил он строго и тронул плечо Эрики. Она тут же болезненно поморщилась и сжалась, машинально стараясь закрыться, защитить уязвимое место. Еще чуть-чуть и зарычала бы.
Дерек сел рядом, Эрике пришлось привстать и отодвинуться, чтобы уступить ему место. Судя по тому, как неуверенно она двигалась, стараясь беречь правую сторону тела, болело не только плечо.
– Охотники поймали нас с Бойдом в лесу. Загнали какими-то ультразвуковыми хреновинами прямо в ловушку. Мы почти ничего не соображали от шума, неслись, как по флажкам.
Дерек закинул ее ноги к себе на колени. Эрика посмотрела удивленно, но потом благодарно кивнула. Она не получала от него лишней нежности, когда только училась обращаться и применять полученную от Лоры силу, но теперь заслужила. Из неуверенной в себе школьницы с эпилептическими припадками Эрика выросла в смелую и яркую молодую женщину. Дерек ею гордился, Лора, как он знал, тоже. Если бы охотники причинили ей более серьезный вред, он объявил бы на них охоту быстрее, чем одержимый местью Питер.
– Как Бойд?
– Лежит у Айзека в комнате, – Эрика тоскливо посмотрела в сторону лестницы на второй уровень лофта. – Мы из него достали шесть стрел, Дерек. Шесть! Какая-то девчонка из охотников просто игралась, пуская в него одну за другой, как в чертову мишень в тире! Если бы Питер их не спугнул, не знаю, что было бы.
– Питер вас спас?
Эрика кивнула и нервно прикусила палец. Дерек знал, что боль отрезвляет и успокаивает ее.
– Он нам нравится. Всего три дня прошло, а мы уже научились большему, чем от вас с Лорой. Не в обиду, конечно… Ох, прости, я не хотела упоминать Лору. Ты же знаешь, что мы ее любили.
Дерек молча кивнул. В чем-то Эрика была права. Какой бы Лора ни была мудрой и ответственной, знаний ей всегда не хватало, как и Дереку. Они были младше Питера и не успели выбраться из-под маминого крылышка, чтобы узнать больше.
– Я рад, что вы учитесь. И не беспокойтесь. Я уважаю Питера, конфликтов в стае не будет. Мы можем учиться вместе.
Эрика рассеянно покивала и посмотрела наверх снова.
– Пойду проведаю Бойда.
Она поднялась, потянулась, продемонстрировав кружевные трусики, и неторопливо пошла наверх. Дерек любил наблюдать, с какой невероятной грацией Эрика могла двигаться.
На мгновение она замерла, ойкнув, и потерла шею, приподняв волосы вверх. Дерек успел заметить маленькие ранки прямо под затылком, но не придал этому особого значения.

Пэрриш позвонил через три дня, когда волнение угасло и казалось, что ожидаемых несчастий не случится. Город обсуждал найденного в школьном автобусе водителя, умершего от разрыва сердца, да обгоревшие тела двух хулиганов в лесу. В Бикон-Хиллз привыкли к убийствам, и Стайлз только первое время не понимал, почему люди не бегут из города наперегонки со скоростью света. Он понял, когда и сам стал любое жуткое и необъяснимое событие воспринимать рутиной. Рано или поздно люди привыкали ко всему. Если бы оборотни решили устроить камин-аут и официально побороться за свои права, места лучше Бикон-Хиллз им было не найти – так закалены были местные граждане.
– Я кое-что нарыл, Стайлз, – сказал Пэрриш, голос его слегка искажался помехами связи. – Встретимся в парке у участка? Возможно, придется кое-куда наведаться.
Стайлз приехал так быстро, как только смог, на ходу дожевывая тост. Пэрриш ждал его на той же лавочке, где они сидели недавно, только в этот раз он держал в руках не пончики, а папки с печатью архива полицейского участка.
– Тебе будет любопытно, – пообещал он, прежде всего протягивая Стайлзу несколько фотографий.
На двух из них были сторож, мельком упомянутый в газете, и сожженные бездомные. На третьей – труп мужчины с перегрызенным горлом.
– Последнего только сегодня утром нашли, даже газетчики еще не знают, – Пэрриш разложил снимки на лавочке, как весьма экзотическое панно на тему смерти.
Стайлз внимательно осмотрел каждую фотографию, но люди были совершенно разными на его взгляд.
– Кем работал последний?
– Он из отдела по поджогам, эксперт, – Пэрриш едва ли не светился, а значит, открытие его было стоящим и на самом деле интересным.
– Так-так, – в последнее время Стайлз уже вспоминал про один нашумевший пожар, – дай угадаю, эксперт оценивал, не было ли в доме Хейлов следов поджога?
– В точку, – Пэрриш победно вскинул руки. Он всегда радовался во время расследований, даже если одновременно с этим и сочувствовал жертвам.
– Он вынес заключение, что пожар возник по бытовым причинам. Оставшиеся в живых Хейлы не получили страховку, расследование было закрыто. А теперь угадай, кем были другие жертвы?
– Подозреваемые или свидетели?
Пэрриш прищелкнул пальцами что, по-видимому, означало да.
– И вот Питер Хейл, который был на месте преступления, но впавший в беспамятство, выходит из клиники. Тут же погибает его племянница, тоже видевшая пожар, хоть и под конец, а потом люди, которые могли быть причастны к этому жестокому убийству. Либо кто-то мстит им, либо...
– Убирает свидетелей, – Стайлз вскочил с лавки и начал ходить перед Пэрришем туда-сюда. Тот внимательно смотрел на него своими ясными глазами. Иногда, замечая эти его взгляды, Стайлз даже жалел, что ничего кроме приятельских отношений у них не вышло. Толку признавать свою бисексуальность, чтобы мимо проходили и шикарные девушки, и чудесные парни? В два раза больше обломов.
– К Арджентам как раз прикатила родня, размером с маленькую армию, – Стайлз знал это от Скотта, а тот от Лидии, которая слышала где-то еще. Слухи разносились по их городу, словно тот совсем и не вырос.
– Несколько людей, проходивших по делу, еще живы. Предлагаю навестить химика, тот упоминал на допросе, что за день до пожара общался в баре с девушкой, интересовавшейся поджогами. Правда, был слишком пьян, чтобы запомнить какие-либо подробности вроде ее внешности.
– Давай проверим, не освежилась ли его память в свете последних событий.
Пэрриш сунул папки обратно в сумку и кивнул на свою машину, припаркованную у участка.
– Залезай, напарник.

Дерек бежал со всей возможной скоростью, стараясь, чтобы между ним и машинами охотников постоянно находилась какая-нибудь стена. На старом, заброшенном заводике, закрытом после появления более нового и современного, такая возможность еще была. Вот только Дерек отлично понимал, что спрятаться получится вряд ли. Стоит ему забиться в какую-нибудь нору, и его попросту окружат, наставят ультразвуковых излучателей и выгонят, тепленького и обезумевшего, прямо под выстрелы, как поступили недавно с Эрикой и Бойдом. А ему, если честно, хватало уже и одной полученной пули, чтобы бездарно сдохнуть в ближайшее время.
Дерек никак не мог отделаться от радостного смеха Кейт Арджент, сделавшей по нему удачный выстрел. Зато Айзек, попавшийся охотникам первым, сумел убежать. Дерек надеялся, что тому хватит ума не звать подмогу, иначе под облавой могла погибнуть вся стая.
В чем-то дядя оказался прав. Не успели они пойти на открытое противостояние, а охотники были уже тут как тут, готовые к бойне и в количестве большем, чем их обычно оставалось в Бикон-Хиллз. Они готовились к войне заранее и первыми сделали свой ход, напав на Эрику и Бойда. Питер радовался, что его теорию подтвердилась, Дерек скрипел зубами и не спрашивал, что Питер сделал с охотниками. Эрика и Бойд тоже не распространялись об этом. Даже они, гордившиеся своей силой и свирепостью, вскормленной за годы беспомощности и издевательств, были не готовы к тому, что Питер может сделать с человеком. Но Дерек мог его понять. Питер растил свой гнев все шесть лет кататонии.
Злость в Дереке боролась с благоразумием. Он словно слышал в голове голоса Лоры и Талии, призывавшие его успокоиться, договориться с Арджентами. Только о чем тут договариваться, если они уже начали стрелять по подросткам? Какими бы взрослыми ни были Айзек, Бойд и Эрика по законам США, для Дерека они оставались недавно обращенными щенками, которых он до сих пор учил сдерживаться в полнолуние.
Рука ныла и отдавала острой болью в плечо и грудь. Дерек на мгновение прислонился к стене, чтобы отдышаться, а потом, разогнавшись, запрыгнул на крышу невысокого здания. Оттуда он успел сделать еще два прыжка, прежде чем его заметили.
– Вон он! – кажется, кричал Крис Арджент, охотник, еще недавно лишь недовольно смотревший на стаю, когда встречал их в городе.
Справа вспыхнуло электричество, Дерек машинально дернулся, неверно оттолкнулся и прыжок вышел недостаточно мощным. К счастью, он успел зацепиться за край крыши когтями и подтянулся на одной руке.
Впереди виднелся окружавший заброшенный заводик забор, за которым лежали трасса и многоквартирные дома, в которых когда-то жили работники. Еще чуть-чуть, и он выбежит туда, где охотники не смогут продолжать преследование, опасаясь полиции.
А потом он сможет умереть в тишине и спокойствии, потому что не успеет найти нужный сорт аконита. Все лучше, чем оказаться под пытками Арджентов, а потом бездарно сдохнуть, когда тем надоест наслаждаться его мучениями.
Дерек смутно помнил прошлый крупный конфликт с охотниками, он тогда учился в средней школе и больше думал о любимой девушке, чем о политике сверхъестественного мира. Это дядя Питер старательно ловил слухи, собирал факты, бегал где-то, успевая и учиться, и крутиться в самых подозрительных и не одобряемых мамой кругах. Дерек знал лишь, что охотники вдруг покинули город, а одна из стай прекратила свое существование. Ее альфа, Дюкалион, каким-то образом подмял под себя совет стай и с тех пор негласно управлял большей частью сверхъестественного сообщества Юга.
Дерек сделал последний прыжок и перемахнул через забор. Боль в руке пульсацией распространялась по всему телу, словно под кожу ему запустили шаровую молнию.
Сзади раздался визг шин и шум мотора; Дерек сжал зубы, из последних сил заставляя тело ускориться, но вдруг кто-то вскрикнул и мир закрутился вокруг. Проморгавшись, Дерек обнаружил, что лежит на ком-то теплом и возмущенном, судя по тычкам в бок и попытках Дерека сбросить.
– Черт побери, да слезь ты с меня!
Дерек попробовал приподняться на локтях, но тело было решительно против. У него уже не осталось сил даже обратиться. Столкновение и вынужденная остановка оставили его совершенно опустошенным, не способным больше двигаться даже по инерции.
– О господи, Дерек! – его наконец перестали толкать, и Дерек все-таки заставил себя привстать.
Стайлз, крайне раздражающий приятель Скотта Маккола, лежал под ним, растрепанный и испуганный. Он переводил взгляд с руки Дерека, почерневшей от аконита, на приближающиеся машины.
– Давай, чувак, тебе надо встать, – Стайлз все-таки столкнул Дерека и потянул вверх за здоровую руку, перекидывая ее к себе на плечо. – Вставай, волчара, иначе я брошу тебя тут и убегу один! Думаешь, совесть мне не позволит? Еще как позволит!
Дерек глухо зарычал, но поднялся и, опираясь на Стайлза, согнувшегося под его весом, позволил оттащить себя за здание. Стайлз прислонил его к стене и торопливо стал рыться в карманах, ругаясь тихо и неразборчиво. Впрочем, для Дерека сейчас любой звук обращался в невнятный гул.
– Да где же он… Наконец-то! – Стайлз победно вскинул руку с каким-то мешочком, а потом решительно подкинул его в воздух.
Что-то светлое, похожее на пепел, разлетелось в воздухе, заставив Дерека закашляться. Тонкое марево повисло вокруг, отделяя их от охотников и окружающего мира. Стайлзу пришлось буквально забраться к Дереку на колени, чтобы не высовываться из получившегося полукруга ни единой своей частью. В темноте Дерек видел, как слабо светятся у Стайлза глаза, словно в них зажгли маленькие огоньки. Это было совсем не так, как у оборотней, когда светом наполнялась вся радужка, но все равно невероятно красиво. Дерек первый раз видел колдующего друида так близко. Его всегда поражало, как мало им надо для своих ритуалов: лишь смесь трав и собственная вера.
Машина охотников остановилась неподалеку, послышались шаги, звук взводимых курков и треск, когда включились электрические дубинки. Дерек не мог видеть, что происходит, большую часть обзора закрывал ему Стайлз, который, кажется, вовсе предпочитал не смотреть. Сейчас он что-то беззвучно шептал, кажется, слова «хоть бы пронесло».
– Далеко он уйти не мог, – раздался голос Кейт Арджент. – Рассредоточьтесь и расставьте излучатели.
Дерек ощутимо вздрогнул, услышав этот приказ. Ему хватило бы сил игнорировать разрывающий уши ультразвук в нормальном состоянии, но сейчас его едва хватало на то, чтобы не убить Стайлза и не броситься в беспорядочный бег: от охотников или, наоборот, к ним, чтобы утянуть с собой на тот свет хоть одного-двух. Дерек чувствовал, как когти выдвигаются из пальцев, а зубы сменяются клыками. Стайлз испуганно охнул.
– Тихо, тихо, – зашептал он, наклонившись к самому уху Дерека. – Я не уверен, что смогу спрятать еще и звуки! Эта иллюзия и так дорого мне обходится, так что если не хочешь, чтобы нас тут увидели в компрометирующей позе, держи своего внутреннего волка на поводке!
Дерек тихо зарычал, но заставил себя расслабиться, только вцепился в бедро Стайлза здоровой рукой. Тот охнул, зажмурился на миг – завеса белесого пепла пошла рябью – но потом снова задышал спокойно.
– Тише, – повторил он почти умоляюще, – я первый раз творю такой сложный ритуал!
Дереку хотелось возразить что именно Стайлз болтает тут больше всех, что сейчас охотники включат излучатели и он уже вряд ли сможет сдержаться, чтобы не побежать куда глаза глядят, разрывая на кусочки всех вокруг, но слова терялись где-то по пути от мозга к языку.
Дерек счел бы это паникой, но нет, даже в такой сложной ситуации он не паниковал. Он успокаивался, считая минуты до того, как аконитовый яд дойдет по венам до сердца.

Стайлз никогда не думал, что его способности друида будут проверяться в такой сложной обстановке. Он не так уж и часто их применял, развивая свой дар скорее на всякий случай, чем для какого-то конкретного применения. Стайлз никогда не искал себе учителя, предпочитая выхватывать знания то там, то тут, когда подворачивалась возможность. Обычно советы и уроки ему подкидывал Дитон, он же когда-то научил Стайлза «раздувать» искру. Тогда Стайлзу нужно было выучить всего один ритуал, ограждающий круг, способный держать оборотней и других сверхъестественных существ в ловушке. Скотт еще не всегда уверенно контролировал свои обращения, особенно по полнолуниям, и ритуал стал настоящим спасением. Позже Стайлз стал развивать способности просто из любопытства. Выучил несколько простых иллюзий, помогающих менять внешность, поисковые ритуалы, свойства трав. Последнее, что он решил разучить, завеса, позволяющая скрывать свое присутствие, была им подсмотрена у Морелл. Стайлз даже и думать не смел, что этот ритуал придется применять в таких экстремальных обстоятельствах: сидя верхом на раненом, плохо контролирующем себя Дереке Хейле, в окружении охотников, без какой-либо предварительной медитации или подготовки. Когда глаза Дерека загорелись в темноте голубым, а когти вонзились в бедро, Стайлз едва удержался, чтобы не заорать, нарушая концентрацию к чертям. Что-то ему подсказывало, что охотники не откажутся вместе с оборотнем убить и друида. Официально они, конечно, за друидами не охотились, но и особой любви не испытывали. А просто скинуть завесу и убежать куда глаза глядят совесть Стайлзу не позволяла. Он не любил Дерека, даже боялся, но Дерек был в масштабах конфликта с охотниками «своим», представителем сверхъестественного мира, и они вроде как оказывались на одной стороне. Если Стайлз спасет его сейчас, в будущем уже стая может помочь ему самому или Скотту с Лидией. Конечно, всегда оставался вариант, что они с Дереком просто сдохнут тут вместе, в обнимку. Зачем Стайлз вообще сюда приехал? Пэрриш позвонил, сообщил, что в районе завода слышали выстрелы, и Стайлз не придумал ничего умнее, чем посмотреть на работу охотников лично. Что ж, не зря приехал, Дерека его присутствие могло и спасти.
Голоса охотников доносились до Стайлза как сквозь бетонные стены. Он осознанно огораживал себя от любого отвлекающего звука. Хотя просто не обращать внимание на тихое рычание Дерека, медленно превращающееся в скулеж, было сложно.
«Великий момент, – думал Стайлз. – Дерек Хейл, беспомощный, как маленький щенок, в моих руках. Осталось выжить, чтобы похвастаться этим перед друзьями».
Дерек вдруг вздрогнул, глаза его снова засветились, а тело забилось. Стайлз сжал его бедра коленями, просто чтобы удержаться и не вылететь за пределы завесы. Творить ее надо было строго изнутри, не нарушая целостности контура, а сделать это верхом на бьющемся, как техасский бычок, оборотне было сложно.
Дерек зажимал свои уши, и рычание его начало превращаться в крик. Стайлз и сам бы не отказался поорать от ужаса, перед глазами все плыло – так напряжено было его тело, пытающееся бороться с паникой и держаться в одном положении одновременно.
Это было похоже на паническую атаку, а у Стайлза был большой опыт борьбы с паническими атаками, пусть он и был в них обычно непосредственной жертвой. Скотт умел успокоить его буквально одними словами, своим тихим уверенным голосом, а вот Лидия… Единственный раз, когда Лидия застала такой срыв – отец Стайлза, шериф в его родном городке, попал в больницу с ножевым ранением, – она его попросту поцеловала. Это был самый неловкий поцелуй в жизни Стайлза, если не считать тот, с Пэрришем.
Дерек не был ни девушкой, ни ясноглазым полицейским с обаятельным, почти детским личиком. Он был огромным злым оборотнем на грани трансформации с горящими глазами и недельной щетиной. И все-таки метод Лидии в данном случае был предпочтительнее, чем долгий способ Скотта. У Стайлза были губы и язык, а не уверенный голос и знание, как успокаивать паникующих людей и больных оборотней.
Стайлз достал из кармана флакончик с последней оставшейся у него порцией пепла омелы и высыпал ее в рот. А потом прижался губами к губам Дерека, выдыхая. Тот широко раскрыл глаза, постепенно теряющие свой яркий синий цвет, и перестал биться, замерев. Стайлз перевел дыхание, уже готовясь отодвинуться, когда Дерек нерешительно тронул его губы своим языком.
И вот это было уже слишком. Конечно, тот был ранен, сходил с ума от ультразвука, но Стайлз не собирался превращать эту нервную сцену в сцену нервно-романтическую. Тем более что потом Дерек вполне мог бы вырвать Стайлзу горло прямо этими клыками, о которые Стайлз поранил нижнюю губу.
Стайлз чуть отодвинулся, а потом прижался лбом к шершавой кирпичной стене над плечом Дерека. Они оба загнанно дышали, Дерек тихо кашлял, выталкивая из себя пепел. Главное Стайлз успел сделать – Дерек больше не пытался трансформироваться и не обращал внимания на ультразвук. Это было максимум, чего Стайлз хотел.
Через некоторое время Стайлз услышал шум отъезжающих машин и рискнул подняться. Иллюзорная завеса, и так почти исчерпавшая себя, лопнула как мыльный пузырь. Мельчайшие частички пепла осели на волосах и плечах Стайлза и Дерека.
– Давай, теперь лучше двигаться как можно быстрее, – Стайлз снова закинул руку Дерека на себя, помогая оборотню идти. – Ну, будь мужиком, до моей машины не так далеко.
Дерек что-то пробормотал, Стайлз расшифровал этот набор звуков как обещание смерти. Джип ждал через пару зданий, аккуратно припаркованный у обочины. Кажется, охотники им не заинтересовались, так как он терялся на фоне остальных убогих местных машин. В домах зажглись окна, кто-то вышел на улицу, кто-то выглядывал из окон. Вдалеке слышалась полицейская сирена. Собаки лаяли, как заведенные.
Стайлз затащил Дерека в джип и рванул с места как можно быстрее, нарушив разом несколько правил дорожного движения. Судя по стремительно чернеющей руке, у Дерека было не так уж много времени, прежде чем вопрос встанет между смертью и ампутацией, а Стайлз не был готов на подвиги с ножовкой. Он вообще побаивался крови.
– Скотт, – заорал Стайлз в трубку, вцепившись в руль одной рукой и благодаря небеса, что на дороге до клиники Дитона почти нет машин. – Надеюсь, ты на работе? У меня тут умирающий Дерек Хейл на руках, отравление аконитом… Я не знаю, что делать!
– Тихо, – в голосе Скотта тоже зазвучала паника. – Главное, довези его до клиники, мы что-нибудь придумаем. Дитон уже уехал, но я попробую вызвать его обратно.
В клинике Стайлз радостно сгрузил тело Дерека на операционный стол вместе с ответственностью за его жизнь.

продолжение в комментариях~