Название: Альфа-ньюз: Горячий репортаж.
Артер: svyatosh@
Автор: B.A.Stiles
Бета: Imperatrix
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински, Кора Хейл/Айзек Лейхи, упоминается Скотт Макколл/Кира Юкимура… и всякие намеки.
Жанр: Human!AU, романс, экшн, загоны ангст
Рейтинг: NC -17
Размер: ~ 18к слов
Саммари: Чтобы получился отличный репортаж, нужны пламенное сердце, горячая голова и задница в огне.
Написано по заявке: "Стайлз журналист, а Дерек.... а Дерек человек"
Дисклеймер: Автор про все наврал. И вообще, за исключением потока сознания ему ничего не принадлежит.
Слова: Очень, очень хочется поблагодарить svyatosh@ за заявку, которая обещалась "ну максимум на пять тыщ", Bee4 за вселенскую поддержку, слова, любовь и нежные подпендели, Imperatrix за отзывчивость в самый трудный момент и фест за сожранное время, мозг и причиненное повсеместное удовольствие! =)
Ссылка на скачивание: .docx | коллаж
Дерек вскидывается и невидящим взглядом обводит комнату. В спальне темно, в щель между неплотно задернутыми шторами проглядывает едва сереющее утреннее небо. Он трет ладонью лицо, смахивая очередной ночной кошмар, и старается выровнять дыхание, убеждая себя, что он дома, в собственной постели, в тысячах километров от обстрелов и закопанных в песок мин. Будильник должен прозвонить лишь через два с лишним часа, но Дерек знает, что пробовать засыпать сызнова бесполезно: остаточные видения все еще мерзко омывают его сознание. Стоит ему закрыть глаза — и они снова явят ему свои уродливые морды.
Пол за ночь настыл, и Дерек невольно ежится. В тесной квартире, обставленной по-спартански, тихо светятся часы: четверть шестого. Для чтения еще слишком рано, утренние мысли ленивы, и подкармливать сейчас свое растревоженное воображение для Дерека чревато. Ноутбук он открывает только по необходимости, пару раз в неделю: проверить почту и заплатить по счетам. Готовка могла бы его отвлечь, но в холодильнике шаром покати, не считая старой, недоеденной Айзеком пиццы да бутылки пива. Больше поводов выйти на утреннюю пробежку, в которой Дереку приходилось отказывать себе вот уже несколько дней. Плеснув в лицо холодной воды и смыв с себя последние отголоски кошмара, Дерек влезает в видавшие виды кроссовки и запахивает поплотнее тренировочную толстовку. Осень в Нью-Йорке накатывает волнами, и уже который день блеклое от туч солнце освещает влажные улицы города. Он никогда не боялся холода, но туман пробирается под крутку, надеясь, видимо, выхолодить Дерека изнутри. Так что волей-неволей ему приходится накинуть нелепый голубой шарф, подаренный младшей сестрой.
Выходя на лестничную клетку, он успевает подхватить с придверной консоли ключи, карточку и холщовую сумку для продуктов.
— Пожалуйста, вот тот гадостный кофе среднего объема, — бурчит Стайлз темнокожему парню, продающему хот-доги и коричневую быстрорастворимую бурду перед зданием полиции, где собралась толпа пикетчиков с плакатами и тухлыми помидорами из соседнего «7/11».
— Может, не стоит так отзываться об их продукции? — с сомнением спрашивает его Кира, подпирая вагончик плечом.
— Я ведущий новостей, правда — моя работа, — Стайлз окидывает ее недовольным взглядом и переводит глаза на монеты в ладони. — Тем более, вряд ли они мне откажут. Им же надо получать прибыль с этого варева.
— Но настроение у них от этого лучше не становится.
— Как и кофе. К тому же, мерзкий вкус будит меня в несколько раз быстрее «Стайрбакса».
— Стайлз! — Дерек высовывается из боковой двери и, кажется, одними бровями приказывает Стайлзу поторапливаться. По крайней мере, так считывает эти движения сам Стайлз. А он считает себя виртуозом в считывании Дерека по его мрачной роже.
— Ваш кофе, сэр, — высовывается из окошка парень, пихая ему в ладонь картонный стаканчик, — и сосиска с горчицей для леди, — улыбается он Кире и протягивает ей промасленный сверток. В углу мятой бумажки выцарапан телефонный номер, и ей-ей, Стайлз видит, как краснеют кончики его ушей.
— Спасибо, — мило улыбается Кира и принимает хот-дог левой рукой, на которой поблескивает обручальное колечко.
— Ну, и кто тут великий разбиватель сердец? — спрашивает ее Стайлз, едва они отходят от вагончика. Кира смущенно вгрызается в свой завтрак, улыбаясь и, конечно, думая о Скотте. Стайлзу лишь остается закатить глаза и сморщиться при первом же глотке.
— Стайлз! У нас погоня! — орет из фургона Дерек, и Стайлз, откидывая так и не допитый кофе в урну, припускает к машине на пару с Кирой. Она прыгает за руль, а Дерек затягивает Стайлза в кабину за химо куртки. — Где твой пиджак?
Они вылетают на автостраду, и их фургон потряхивает так, будто на следующем повороте он развалится на части. Стайлз матерится в ладонь и распахивает заднее стекло, которое они удобно приспособили для съемок погонь и маршей, чтобы не было нужды вылезать из машины или свешиваться из боковых проемов, рискуя Дереком. Мимо проносится знак «I-190» с дистанционным столбом, и Стайлз присвистывает:
— Если они не поймают его до самой границы с Канадой, мы можем остановиться у двоюродного брата Пэрриша. Он приезжал в Бикон-Хиллз этим летом. Классный чувак.
— Они даже до нас еще не доехали, — между делом отвечает ему Дерек, устанавливая камеру на вмонтированный в днище штатив. Когда металлические защелки-лягушки щелкают о стальную треногу с характерным звуком, Дерека передергивает. Он закрывает глаза, выдыхает и, чтобы отвлечь себя, проверяет заряд батареи, на всякий случай доставая из кофра запасную. В кузове холодает от задувающего сквозняка, и Дерек накидывает кожаную куртку поверх подаренной ему белой майки-алкоголички. Которую, если верить словам Стайлза, для него украли из реквизита «Трамвая “Желание”». Естественно, Дерек не верит — за кадром Стилински может слепо верить только блаженный идиот или, например, Скотт Макколл, — но все равно носит чаще прочего гардероба. Стайлз настаивает, что она приносит их команде удачу. Дерек надеется, что в этот раз она тоже не подведет.
Где-то за длинным рядом машин раздаются первые отзвуки полицейской сирены, а над их головами разрезает воздух вертолет конкурирующего канала.
— Держитесь крепче, сейчас будет жарко, — кидает им через плечо Кира, резко перестраиваясь в первый ряд, и Стайлз хватается за внутренние поручни, приваренные к крыше. В отличие от Дерека, он, видимо, так и не отрастил себе мозжечок. Дерек открыто ухмыляется и на всякий случай обхватывает треногу крепче, второй рукой придерживая камеру. Привычно прижимаясь глазом к видоискателю, он наводит фокус на бурлящий поток машин и включает запись. Картинка получается четкой и яркой: угонщик и, как комментирует у него под ухом Стайлз, убийца Дэлер, выбрал для ухода от полиции не самый удачный автомобиль. Красный «Порше» хорош в скорости, но на нем не затеряться.
С другой стороны, на телевизионных экранах изображение будет выглядеть невероятно зрелищно. Особенно в планах с вертолета. Он все равно не доедет и до границы штата — ублюдок, покосивший туеву хучу народа, — не самый лучший гонщик. Но Дерек не может не отдать должное: свою последнюю поездку без наручников Дэлер устроил на зависть многим.
В наушник Дэнни кричит, что вертолет их родного канала поддерживает их с воздуха, но «карлсоны» передают только картинку. На приборной панели отражается вид с воздуха, и Стайлз тут же переключает внимание на трансляцию из вертолета. «Порше» кидает из ряда в ряд, и от преследователей его разделяет всего дюжина автомобилей. У Дэлера нет шансов. Кира сбрасывает скорость, предчувствуя, что скоро им предстоит выровняться с кортежем: иначе Дереку и Стайлзу придется бежать с аппаратурой обратно, а это непрофессионально. На экране машины случайных попутчиков либо приостанавливаются, не желая участвовать в погоне, либо прижимаются к обочине, давая дорогу силам правопорядка. Еще немного — и все закончится.
Лопасти вертолета отрывисто разрезают воздух, отдаваясь набатом в ушах Дерека, и его отрубает на какие-то доли секунды.
В сентябре прошлого года на влажной от ночного дождя улице было обнаружено окровавленное тело мистера Лейхи, бывшего тренера сборной города по плаванию. Свидетели жестокого убийства так и не были найдены. Как выяснилось позже, Лейхи стал первой из вереницы жертв Мэтта Дэлера, ученика самого мистера Лейхи и одноклассника его сына.
Дерек привычно просматривает отснятый ими и уже выпущенный в эфир материал и виновато косится на Стайлза, лежащего рядом с ним на студийном диване. Стилински его не винит напрямую — он лишь сдавленно матерится и, запрокинув голову, прижимает к лицу завернутый в полотенце шмат замороженного мяса.
Благодаря углубленным знаниям в химии ядов, Дэлер синтезировал вещество, подавляющее волю. Опоив им Джексона Уиттмора, проходящего в деле как «нулевая жертва», Дэлер обрел в его лице ведомую марионетку, способную на все по одной лишь команде своего мастера. Руками Уиттмора ныне подсудимый Мэтт Дэлер оборвал жизни десяти человек, включая четверых сотрудников полиции.
Хорошо, что в их команду вместо перешедшего в другой отдел Айзека пришла Кира. Благодаря содержимому ее бездонной косметички быстро потемневшего синяка на лице Стайлза практически не видно. Дерек кладет ладонь ему на лодыжку и начинает массировать особо чувствительное место под косточкой. Стайлз издает другого рода стон, даже не думая отдергивать ногу от прикосновения, и подталкивает к извинительному массажу и вторую конечность. Дерек повинуется, потому что это… Стайлз.
Дэлер также уличен в изготовлении паралитического яда, с помощью которого жертв предварительно обездвиживали. К другим его преступлениям относят, в том числе, вторжение в частную собственность, сталкинг, угон автомобиля, препятствие действиям сил правопорядка, ношение огнестрельного оружия и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью с особой жестокостью.
Голос Стайлза остается профессионально ровным — даже после их сражения за удачное съемочное место на фоне патрульных машин и завалившегося в кювет «Порше». Но Дерек все равно замечает, как в его глазах загорается нехороший огонек при словах об огнестреле, а скулы на мгновение опасно заостряются. Дэлер подстрелил офицера Макколла, когда тот попытался арестовать ублюдка в собственном участке. Скотту, лучшему другу Стайлза, несказанно повезло, что рука Дэлера дрогнула в самый последний момент — пуля миновала жизненно важные органы, и его госпитализировали с тяжелым ранением в живот. Теперь он уже принимает гостей и открытки и составляет безалкогольное меню на вечеринку по случаю собственной выписки. Стайлз с Кирой пропадают в больнице половину своего свободного времени. Не то чтобы Дерек и сам не навещал его пару раз в неделю.
После напряженной погони Мэтт Дэлер был арестован полицией Нью-Йорка. Ему были предъявлены многочисленные обвинения, и он был заключен под стражу вплоть до судебного разбирательства, которое состоится через две недели. По предварительным прогнозам, Дэлеру грозит пожизненное заключение в одной из федеральных тюрем Соединенных Штатов Америки. В интересах правосудия нынешнее место заключения Дэлера под стражу не разглашается. Кира Юкимура, Дерек Хейл и Стайлз Стилински — специально для «Альфа-Ньюз». Не кисните!
Дерек бросает еще один взгляд в сторону Стайлза, чтобы увидеть, как тот, распластавшись в одной из своих нелепых поз, спит, посапывая и бормоча нечто неразборчивое. Сняв с его лица подтаивающее мясо, Дерек встает и укладывает его ноги на диван.
— Дерек, — тихо зовет его Кира, заглядывая в комнату. Он разворачивается, молча кивает и, вернув мясо в холодильник, выходит за дверь. В студии уже давно горит свет — они на ногах уже восемнадцать часов, и к утру им, скорее всего, снова придется выдвигаться. А значит, Кире нужно лечь в ближайшие четверть часа — если только она не хочет отправить их всех троих в кювет.
— Пусть спит, — Дерек, слегка хмурясь. — Тише будет.
— Да ладно тебе, — легко улыбается Кира и разглаживает пальчиком складку меж его бровей. — Отдохни сам — на диване в операторской сейчас никого.
— Хорошо, мамочка, — фыркает Дерек, и лицо Киры озаряет открытая улыбка. Она кладет руку ему на запястье и заставляет посмотреть на себя.
— Все хорошо, — говорит она, сжимая его лапу своей узкой ладошкой. — Он знает, что ты не специально.
— Что? Отрубился, ухватил его за макушку и приложил лбом о телестойку? Может, я только об этом и мечтал? — Дерек вскидывает бровь, и настает очередь Киры фыркнуть себе под нос. — Оператора уличных новостей не должно отключать от звука вертолетов и запаха газа, Кира.
— Зато ты отлично прокладываешь ему дорогу сквозь толпу. Оставь, ты прекрасный оператор. А оплеуху Стайлз, возможно, и заслужил.
Дерек смотрит в окно на залитый огнями город. Отсветы фонарей и автомобильных потоков играют на низко нависших тучах, и где-то там их может ждать работа. Дерек любит свое дело, свою команду, и он любит Нью-Йорк. После возвращения на «гражданку» съемка горячих новостей казалась идеальной идеей — он не смог бы заниматься душной офисной работой и не сумел бы общаться с людьми. Только, как выяснилось позже, теперь каждый резкий хлопок мог включить его защитный механизм. Дереку очень везло, если рядом не оказывалось случайных прохожих. Или, скажем, какого-нибудь Стилински.
— Хорошо, что Стайлз у нас не водитель. Синяк от рулевого колеса было бы намного сложнее замазать, — кидает ему через плечо Кира и скрывается в подсобке с двухэтажной кроватью. В просвет между дверью и косяком Дерек видит, как на верхнем ярусе, свесив с матраса свои бесконечные ноги, дрыхнет Айзек. Мистер Прогноз Погоды, пф.
Жизнь в студии не замирает ни на минуту. Новости готовят круглосуточно, на весь предстоящий день, на каждый час, детально собирая лоскутное одеяло каждого выпуска. С утра, наспех соорудив сэндвичи и перелив в термос весь запас кофе из кофейника, все трое сбегают, дабы не попасть меж жерновов проснувшегося механизма. Они не зря выбрали полевые репортажи.
Стайлз смотрит выпуск конкурирующего канала по телеку, не выходя из фургона. Дверь распахнута, он сидит на краю, поджав под себя одну ногу и покачивая в воздухе второй, то и дело шаркая носком кеда по асфальту. На экране мелькает повтор их вчерашнего репортажа с новыми комментариями из зала суда. Они ждут у дверей дворца правосудия. Дерек сидит на скамейке и ковыряется в идеально настроенной камере — они маячат здесь уже третий час, и у ступенек остались только самые упертые и заморенные собственным упрямством журналисты. Остальные разбрелись по новостным фургонам своих телекомпаний в попытках спрятаться от прохладного осеннего ветра.
Дерек пытался было запихнуть Стайлза внутрь, чтобы, как минимум, не расходовал тепло, но потом сдался. Стилински проще замотать в плед, чем надолго запереть в замкнутом статичном пространстве. Еще Дерек пытался объяснить, что в Бронксе распахнуть дверь в репортерский автомобиль, нашпигованный техникой — все равно, что объявить гаражную распродажу. Только в итоге ему таки пришлось сесть снаружи и «заняться делом» — на всякий случай. К тому же, внутреннее чутье подсказывало ему, что скоро им предстоит заняться делом.
И действительно, через каких-то полчаса, после безудержной игры Киры и Стайлза в «Города» и их тщетных потуг втянуть Дерека, двери суда распахнулись, и лестницу наводнили слушатели заседания, охрана и законники. Анонс был краткий: дело обещало затянуться. Свидетели, внезапно вылезшие после поимки маньяка как грибы после дождя, потянулись в полицию толпами, и следствию предстояло разобраться в правдивости или ложности их показаний. Еще есть Уиттмор, проходящий курс интенсивной психотерапии по настоянию детектива и собственных родителей. Парень послужил орудием в руках маньяка и, несмотря на пережитый ужас, твердо намерен расправиться со своим кукловодом. Дэлера держали под строгим надзором в охраняемом учреждении под сотней замков с десятью вооруженными полисменами на расстоянии выстрела в упор. И собирались во что бы то ни стало упечь его за решетку до самого Судного дня.
Дерек держит камеру, снимая на фоне адвокатов вещающего Стайлза, а сам привычно оглядывается. Он всегда начеку, особенно в большой толпе. Камеры пишут, репортеры передают известия с места событий, перебивая друг друга и стараясь на долю секунды опередить соседа, ветер пытается надуть шипящие шумы сквозь длинный ворс уличных микрофонов. С задних рядов доносится было нестройный хор голосов с призывами казнить ублюдка, но быстро стихает: погода разогнала зевак еще с час назад, и волну агрессивного негодования поддерживать попросту некому.
В воздухе витает тревога. Дерек может судить об этом по нервно передергивающему плечами Стайлзу, пусть он сам того и не замечает. У парня нюх на опасность. Или, скорее, он замечает больше, чем его мозг успевает обработать: звуки, обрывки фраз, увиденные мельком позы и взгляды. Стайлз заканчивает свой репортаж, подмигивая в объектив — вопреки запрету руководства, и когда на камере гаснет лампочка-индикатор, глубоко вздыхает. Будто разгружал вагоны с углем.
— Чувак с пятого канала стоял слишком близко, — Стайлз трет основанием ладони висок и жмурится. — Он хихикнул.
— И что? — спрашивает его Дерек, машинально отыскивая глазами съемочную группу с Пятого.
— Мы не детский утренник снимали. Они говорили про свидетелей, про жертв, про гребанного психопата с паралитическими ядами, — Стайлз скользит взглядом по толпе и хмурится. Будто вместо оживленных наблюдателей видит трупы. — Как бы там ни было, мы свою ра… Сзади!
Дерек разворачивается и не мешкая зажимает кнопку записи.
В толпе, в красной толстовке с надвинутым на лицо капюшоном стоит Джексон Уиттмор, сжимая в руках инъекционные пистолеты. Тусклым взглядом он смотрит прямо перед собой и слегка наклоняет голову, будто высматривая жертву. Дерек спиной чувствует, как Стайлз напрягается и в готовности вскидывает микрофон. Поясницей он чувствует прикосновение теплой узкой ладони.
Уиттмор ничего не делает, он просто стоит и смотрит, но в его позе читается хищная опасность. Что-то в том, как играют желваки на скулах и белеют костяшки пальцев, как слегка вздрагивают плечи и падает тень от капюшона, скрывая острые черты лица. Все в его образе кричит о том, что окружающим безопаснее всего будет броситься врассыпную. Дерек чувствует знакомую с войны тягу и делает шаг вперед и в сторону, ступая мягко, словно по иллюзорному минному полю. Стайлз следует за ним, будто прикипев к его боку, и Дерека окатывает волна тепла, маскирующая задувающий ветер.
Первым против Уиттмора выступает полисмен с рассыпанными по носу веснушками и выбивающимися из-под козырька рыжими вихрами. Он выставляет вперед ладони и осторожно подходит ближе, пытаясь воззвать к разуму Уиттмора. Он разговаривает с ним, как по учебнику. Его голос дрожит, но он не оставляет затею покончить все миром. Только это не помогает — едва полицейский приближается на расстояние вытянутой руки, Уиттмор взмахивает пистолетом, раздирая белую кожу на его шее длинной иглой. Кровь окропляет белый воротничок алыми каплями, полицейский хрипит и пятится назад, хватаясь ладонью за горло. Толпа приходит в движение, воздух прорывает женский визг, и за спиной и с боков Дерек слышит щелчки предохранителей и приказы бросить оружие на землю. Большинство журналистов тоже дезертируют на безопасное расстояние, занимая позиции у колонн, и только самые безрассудные остаются перед ступенями суда, не внимая приказам полиции.
Стайлз не отходит от Дерека ни на шаг, так же, как и он, чувствуя зуд под кожей. Не зря он чуть не из глотки вырвал у Эрики право разъезжать в одном фургоне с Хейлом и Юкимурой. Он чувствует эту грань, когда опасность вылизывает подошву и затылок. И Стайлза несет по этой грани, бок о бок с Дереком. Которому, как ни странно, почти уже и не в тягость ни ребячество, ни беспрерывный поток разрозненной информации, заполняющей все его пространство в свободное от работы время, ни редкие показушные заигрывания.
По первому же звонку Стайлз собирается и становится с Дереком на одну линию. Их ждет работа.
Не понятно, кто делает первый выстрел. Пуля рикошетит от бетонной плиты, брызгая острой крошкой. Дерек вздрагивает, и только ощущение ладони Стайлза не дает ему снова сорваться. Он продолжает снимать, а Стайлз продолжает комментировать. Уиттмор сощуривается и прыгает вперед, отталкивая нацеленный на него ствол и нанося рваный порез еще одному полицейскому. Первый затих, но дышит, кровь медленно окрашивает его рубашку в красный. Второму повезло больше, но он падает, удивленно глядя на глубокую царапину на запястье. В момент, когда Уиттмор наносит удар, Дереку удается взять пистолеты максимально крупным планом. Картинка удается: Уиттмор слегка сжимает спусковой механизм, впрыскивая жидкость в рану своей жертвы, и та падает, парализованная ядом.
На землю падают еще двое, и Дерек смотрит на его отточенные движения будто в замедленном воспроизведении. Виной тому его выправка, его наметанный к убийству взгляд. Он видит, как Уиттмор, раскинув руки, прорывает иглами темно-синюю униформу сотрудников правопорядка.
— Твою мать! Что это за хрень? — выдыхает Стайлз, едва успевая щелкнуть клавишей на микрофоне. Дерек согласен. Под ноги ему с рокотом откатывается уроненный одним из полицейских пистолет, и Уиттмор смотрит на дернувшегося было к оружию Дереку. Блять!
Время обволакивает площадь перед судом густой смолой. Дерек падает на корточки, хватая пистолет, и уже вооруженной рукой с рыком «Назад!» отталкивает в сторону Стайлза, стараясь не сводить глаз с кинувшегося вперед Уиттмора. Возможно, он отвлекся лишь на секунду. Конечно, на Стилински, неловко споткнувшегося на пустом песте. На долю секунду, в которую его шею тут же обожгло острой иглой. Порез горит, и Дерек заваливается на землю, увлекая Стайлза следом. Собрав все силы, он переворачивается на спину и прижимает Стайлза к бетонным плитам всем телом, закрывая его собой, словно щитом. Стайлз шипит, что Дерек идиот, и что он тяжелый, как хренов кусок Фудзиямы, и что он выпорет его, как только Хейл будет снова способен чувствовать свое тело.
Дерек остаточными силами вскидывает камеру на плечо — как автомат тогда, в пустыне, и направляет на Уиттмора дуло пистолета. Кислород проталкивается в легкие будто сквозь слой ваты, и в глазах Дерека темнеет. Последнее, что ему удается увидеть — как Стайлз, вырвавший из его хватки ствол, простреливает Уиттмору ногу.
Дерек медленно открывает глаза и щурится от заливающего палату искусственного света. Под его ухом пищит монитор, а в углу приглушенно бубнит блекло мерцающий телевизор. За кипенно-белыми больничными шторами густится ночь. Дерек лежит на кровати с подвижным матрасом, на палец его надет пульсоксиметр, а из вены торчит игла с катетером, от которого к капельнице тянется извивающаяся трубка. Он морщится и закашливается — во рту сухо, как в пустыне. По левую руку раздаются сдавленные ругательства, копошение, и перед носом возникает стакан с болтающейся в воде трубочкой, закрученной полосатой спиралькой. На затылок ему ложится ладонь, приподнимая его от подушки, и Дерек благодарно выдыхает — тело чувствуется с трудом. Поймав конец трубочки губами, он утоляет жажду и опускается обратно на постель. Скосив глаза, он видит Стайлза, жмущего на кнопку вызова сестры и параллельно набирающего смс в мобильнике. Вне кадра серьезное выражение его лица, контрастное в резком бело-голубом свете, рождает в Дереке волну беспокойства. А еще позволяет лучше разглядеть черты, не искаженные дурашливой усмешкой и глазком видоискателя.
Он переводит взгляд на телевизор. Экран разделен вертикальной чертой на две части, и в левой он видит запись собственной съемки, а в правой — знакомый фасад зала суда и затянутую в толстовку спину Уиттмора, снятые с удаленного расстояния. Это «Альфа-Ньюз», но камера не его, и изображение немного дрожит. Судя по неуверенности и высоте расположения кадра, снимала Кира. Скорее всего, даже не вылезая из фургона. Умная девочка.
В левом углу картинки он видит себя и Стайлза, все еще стоящих на ногах. Дерек было думает, зачем так долго держать такой бесполезный кадр, как все внезапно оживает — оказывается, безумие не длилось и минуты. Вот Дерек уже на земле, а Стайлз, выстрелив, откидывается затылком на бетонные плиты и тут же кривится от удара. Полицейские скручивают Уиттмора, ужом пытающегося выскользнуть из наручников, и на этом кадр, мигая, сменяется следующим.
«Вы увидели два взгляда на нападение свидетеля обвинения Джексона Уиттмора на сотрудников правоохранительных органов, произошедшее сегодня в три часа девятнадцать минут перед Бронкс Каунти Холл, залом суда, где проходило предварительное заседание по делу “Город против Мэтта Дэлера”».
— Сколько я здесь уже? — слегка повернув голову, Дерек смотрит на Стайлза, нарочито внимательно следящего за выпуском.
— Около полутора суток, спящее чудовище, — не отрывая взгляда от экрана, выцеживает Стайлз. На экране он же пересказывает произошедшее, описывая безучастный взгляд Уиттмора и его хореографически отточенные движения на грани фантастики. — Тебе перелили кровь — некогда было выяснять, что впрыснул тебе этот уебок. Надеюсь, ты не Свидетель Иеговы.
— Нет, спасибо. И — спасибо.
— Иди в жопу, хренов герой, — Стайлз разворачивается и в упор смотрит на Дерека, сжимая кулаки. Дерек видит под его глазами круги, а на щеке — отпечаток ладони. — Ты нас с Кирой чуть с ума не свел. Не мог оттолкнуть пистолет? Не настрелялся еще?
— Привычка, — выдавливает Дерек, силясь понять, в чем он успел провиниться. Он приподнимается, присматриваясь к Стайлзу поближе. — Ты спал? Здесь?
— Сильно сказано, — фыркает Стайлз и мягко шлепает по его лбу ладонью, отправляя обратно на подушку. — Ты отрубился еще до «скорой», так что пришлось вызванивать Кору, чтобы узнать твою группу крови.
Дерек дергает рукой к жетонам на груди, но вспоминает, что они уже года два как висят на лампе у кровати.
— Именно. А потом мне пришлось возвращаться из больницы обратно к суду, чтобы выяснить, что за гадское отродье вселилось в Уиттмора, — подытоживает Стайлз и возвращается взглядом к телевизору, делая звук громче. Дерек хочет спросить его, что Стилински имеет в виду, но экранный Стайлз опережает его.
«… после заключения под стражу, Дэлер потребовал удовлетворения своего права на телефонный звонок адвокату. Номер с визитки защитника набрал охранявший Дэлера полисмен, и после краткого разговора подсудимый повесил трубку. Через полчаса Джексон Уиттмор, сын известного адвоката Дэвида Уиттмора — которому и совершен был звонок — нанес телесные повреждения легкой и средней степени тяжести пятерым сотрудникам правопорядка. В качестве оружия он использовал инъекционные пистолеты с заряженным в них паралитическим составом, изготовленным Мэттом Дэлером. Со слов мистера Уиттмора, пришедшего в себя несколько часов спустя, он ответил на звонок и после обнаружил себя уже в полицейском фургоне, скованным наручниками. Следствие полагает, что состояние гипнотического транса и полного повиновения и вызванная им неудержимая агрессия были спровоцированы кодовым словом, которое Дэлер сумел передать Уиттмору за свой единственный телефонный звонок. Как и указания, где взять пистолеты и что следует сделать после. Судя по всему, в организме Уиттемора циркулировало достаточное количество токсина, чтобы Дэлеру удалось ввести свою жертву в транс. Почему надзиратель допустил такую фатальную ошибку, следствию только предстоит выяснить, а Джексон Уиттмор, пройдя обменную трансфузию, будет отдан под следствие и, по предварительной оценке, направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу. От лица всего телеканала мы хотим пожелать скорейшего выздоровления нашему коллеге и оператору происшествия Дереку Хейлу, доблестно вставшего между управляемым ядом Уиттмором и вашим покорным слугой, Стайлзом Стилински. Вы тоже можете передать Дереку свои теплые слова, отправив на номер редакции смс или письмо с пометкой «Не кисни, Дерек». Спасибо. С вами были Кира Юкимура, Стайлз Стилински и Дерек Хейл, специально для “Альфа-Ньюз”.
— Кира заработала нашему каналу штрафы аж на трех светофорах, — цедит сквозь зубы Стайлз, хмурясь и пожевывая губу. В его голосе Дерек слышит знакомое облегчение, замешанное на злости и усталости. В последний раз он слышал этот тон, когда ранили шерифа Стилински. Тогда Стайлз, едва получив звонок, попытался сорваться домой так яростно, что любой, кто решился бы ему помешать, рисковал отправиться на тот свет. И только звонок от матери Скотта о том, что шерифу ничего не угрожает, заставил его поостыть.
И да, Дереку, возможно, лестно, что он различает эти нотки в голосе Стайлза сейчас, в его палате. Стайлз злится, но Дерек его все же слышит. Он хочет сказать что-нибудь, только дверь распахивается, впуская заспанную медсестру, и Стайлз плюхается в стоящее рядом с кроватью кресло.
— Никогда больше так не делай, — приказывает он, откидываясь на спинку кресла и перекидывая через подлокотник длинные ноги. Сестра светит Дереку в глаза фонариком, заставляет следить за пальцем и задает какие-то вопросы, на которые Дерек отстраненно отвечает, всей кожей чувствуя, как рассеивается густившееся в комнате напряжение. Стайлз устраивается поудобнее, явно не собираясь ехать домой. У Дерека в животе теплеет, и он улыбается уголками губ. Медсестра понятливо фыркает и говорит ему, что доктор зайдет утром — видимо, с показателями у Дерека порядок. Проводив ее взглядом, он разворачивается, чтобы поделиться этой мыслью со Стайлзом, но тот уже заснул, на выдохе бормоча: — Никогда.
Жаль, Дерек не может ему этого пообещать.
Когда через несколько дней Дерека выписывают, он упрямо игнорирует предложенное ему кресло-коляску и уверенным шагом заходит в лифт. Стайлз запрыгивает было следом, но Дерек останавливает его, обещая спуститься через полчаса. Ему не надо объясняться. Он всего лишь хочет поговорить с Питером.
Палата, расположенная на несколько этажей выше, теплая и тихая. Питер сидит у окна и будто смотрит на больничный двор с гуляющими по нему пациентами. Застыв на пороге на несколько секунд, он подходит ближе и поправляет на Питере серый теплый халат. Как и неделю назад, и за месяц до этого Питер не обращает на его заботу никакого внимания. Его стеклянный взгляд направлен куда-то глубоко в себя, отчего его голубые глаза выглядят прозрачными и безжизненными.
Дерек вздыхает и, пододвинув ближе мягкое кресло, осторожно садится напротив. Мышцы все еще тянет от вынужденной обездвиженности и отсутствия привычных нагрузок, но врач сказал, что пару недель осторожных тренировок помогут ему вернуться в форму. Согласно анализу токсина Дэлера, паралитический эффект не должен был вызвать перманентных осложнений. Дерек поводит плечом и берет холодные ладони Питера в свои.
— Я вспомнил, Питер. Мы договаривались забыть, но я все вспомнил. Все время помнил. Надо было уезжать в Бикон-Хиллз. Там нет вертолетов и тронувшихся умом маньяков с ядами. Там хорошая клиника и окна с видом на лес. Тебе, кажется, нравилась Мелисса… Или можем позвонить капитану, вдруг он сможет вырваться в отпуск. Сможешь его повыводить, — Питер моргает, но это лишь рефлекс. Дерек обманывался несколько раз, а потом перестал обращать внимание. — Этот пистолет… будто нажал во мне на какой-то спусковой механизм. Толпа народа вокруг — и Стилински… И я не смог, Питер. Слишком медленно. Тогда ты тоже оказался быстрее. Ты ведь видел что-то?
Он сжимает напоследок согретые пальцы Питера и отпускает хватку. Бледные руки безвольно падают на колени, неловко выворачиваясь.
Дерек встает и подходит к окну, вглядываясь туда, куда мог бы смотреть Питер. Он до сих пор видит по ночам, как они с Питером, Корой и Лорой выруливают на щебенистую дорогу, ведущую к их огромному семейному дому, и видят над пиками сосен черные клубы дыма. Он не может слышать запах свежего жареного мяса. Он помнит, какова на ощупь копоть собственного дома.
После похорон и переезда в Нью-Йорк он не без проблем — хоть и с неплохим результатом — закончил школу и заявил, что собирается в колледж. Ему нравилось работать с видеокамерой. Еще в школе он начал снимать короткометражки и хотел после колледжа рвануть в Калифорнию. У него получалось.
Только мечты его осыпались прахом вместе с восемью членами его семьи.
Полтора года в колледже он упивался учебой и жизнью. Они все дали друг другу обещание не хоронить себя вместе с остальными, и все шло хорошо. Кора занялась единоборствами, Лора перевелась из шерифского участка Бикон-Хиллз в нью-йоркское управление полиции, Питер… Дерек не был точно уверен, чем занимался его дядя — Питер пропадал по ночам, иногда возвращался встрепанный и в перекошенной одежде, но алкоголем от него пахло редко. Лора качала головой, а Кора укрывала быстро засыпавшего Питера пледом и оставляла у кровати стакан с водой.
Потом Лору нашли в тупике за рестораном, в котором она работала под прикрытием, со вспоротым животом и в море собственной крови. Убийца найден не был — кто-то перерезал провода камер видеонаблюдения над мусорными баками. Кто-то знал, в каких темных углах они были спрятаны. О свидетелях речи даже не шло.
Как ни странно, убийство Лоры меньше всего отразилось на Коре. Почти сразу она потребовала отослать ее в Аргентину, к дальним родственникам. Питер не возражал. Как только самолет оторвался от взлетной полосы, Дерек с Питером переглянулись и, как следует надравшись в ближайшем баре и едва проспавшись, отправились подавать документы в контору Дяди Сэма.
Глядя на них двоих, девушка в военной форме, безупречно сидящей по ладной фигурке, предложила им заполнить заявления на службу в SEAL. Им было все равно. Ни Дереку, ни Питеру не было важно, где сжигать всю злость и все отчаяние, пожиравшие их изнутри. «Котики» — так «котики». Девушка грызла колпачок ручки и улыбалась Питеру. Дерек явно отпугивал ее сдвинутыми бровями и хищным оскалом. К тому же, Питер намного легче переживал похмелье, сияя, словно новенький цент.
Отец Дерека устраивал еженедельные тренировки для всей семьи, да и каждое утро Дерека начиналось с зарядки, от которой бы половина его одноклассников, возможно, сдулись бы на три дня вперед. Питер редко присоединялся к их бегу по пересеченной местности, но в физической подготовке не уступал ни зятю, ни племянникам. Хотя Дерек не был уверен, смог бы Питер всерьез отбиться от Лоры.
Первые пять недель не показались Дереку чем-то заоблачным. Сразу после пожара он изнурял себя тренировками, наработав в итоге внушительную массу и впечатляющую выдержку. Сложнее было с общением в команде — замкнувшийся в себе Дерек редко вступал в споры по поводу способов и направления перетаскивания бревна. У Питера, естественно, таких проблем не было: все члены всех команд, в которые он попадал, шли за ним, словно крысы за дудочником. Дерек же для любого отряда становился стержнем, подавая голос только в случаях неизлечимо кретинических решений.
В «Адскую неделю» он едва не сломался. За месяц до того, в первой же речи к новобранцам инструкторы — помимо принижения достоинства курсантов — предупредили, что воды боится каждый. В тот момент Дерек лишь мысленно хмыкнул — плавал он прекрасно. Сейчас же, когда на третий день настоящего ада он стоял по шею в болотной жиже с поддерживаемой над головой тяжелой надувной лодкой, его трясло. Через шесть часов без движения у него начали подгибаться колени. Следом за накатившей слабостью Дерека начало трясти, и он чувствовал, как воздух вокруг него разрежается. Иллюзия того, что кислорода становится все меньше, и в следующую минуту над его головой сомкнется мутная вонючая вода, начала обволакивать его сознания, толкая на опасный край. И если бы не Питер, в кои-то веки оказавшийся с ним в одной команде, на шаг позади него и поэтому сумевший до боли пнуть Дерека в щиколотку, весь их отряд дисквалифицировали бы из-за него одного.
Но отряд прошел. Ни один из них потом так и не ударил в колокол.
По случаю вручения «Будвайзера» Питер подарил Дереку татуировку, а Дерек передал Питеру письмо от Коры. Их девочка прошла обучение в полицейской академии, последовав по стопам сестры. Видимо, убийство Лоры задело ее сильнее, чем они смели предположить. Дерек много лет не видел, как Питер плачет.
После продолжительных тренингов, десантирования и трех лет контракта обоих Хейлов взяли в элитный, так называемый Шестой отряд — боевую морскую группу быстрого развертывания. Попав под командование капитана второго ранга Кристофера Арджента в Серебряный эскадрон, они прошли огневые точки, участвовали в освобождении заложников и обезвреживании террористов. Питер стремительно дослужился до лейтенант-коммандера и фактически встал бок о бок с капитаном Арджентом, доводя последнего до исступления замечаниями, предложениями и альтернативными стратегиями. Дерек подозревал, что Питеру нравилось дразнить «Кристофера» неспроста, но он держал свои наблюдения при себе. Питер никогда не отличался повиновением.
Как и тогда, когда он, вопреки приказу капитана, проскользнул вслед за Дереком под перекрестный огонь и, оттолкнув племянника, принял струю огнемета на себя. Дерека стошнило от запаха опаленной кожи прямо на песок, и он кинулся к Питеру, едва вытерев рукавом рот. Еще одной потери Дерек бы не пережил. Хейлов прикрыли, и пока Дерек тащил Питера на себе, ему все казалось, что тот не дышит.
Упрямый, обгоревший в пол лица Питер дышал. Упрямый Питер не подчинялся приказу капитана Арджента и не открывал глаза.
Дерек подал запрос на бессрочное увольнение, и одобрение ему доставили прямо к трапу самолета. В аэропорту их с Питером встретила Кора без кровинки на лице. За ней выстроились санитары с носилками, и Питер без промедления был перевезен на лечение и круглосуточный уход в лучшую больницу Нью-Йорка.
С того дня, когда Дерек нашел в себе силы и после трех суток бодрствования у кровати Питера отправился, наконец, домой, прошло больше трех лет. Он закончил колледж — экстерном, фрилансил оператором у стрингера, а потом его подобрали «Альфа-Ньюз», запихнув в команду двух солнечных щенков — Киры Юкимуры и Айзека Лейхи.
Дерек не пропустил и недели, навещая Питера и раз за разом пытаясь отыскать в дяде признаки возвращающегося невыносимо едкого сознания. Но Питер был мертв, по-прежнему расходуя кислород. И Дерек злился на него за то, что он так подло оставил их с Корой одних, благодаря богов всех известных ему религий, что этот засранец все еще не сдох, эгоистично уйдя в такой длительный отпуск. Не проявляя интереса к жизни, он все еще давал им надежду.
Дерек переводит взгляд с выгуливаемого в парке старика в коляске на мраморное подобие Питера. Ничего.
— Кора приедет из Чикаго в пятницу. Ты тоже возвращайся, самолюбивый засранец, — Дерек, вздыхает и, поцеловав его в лоб, прощается до следующего раза. Ровно через полчаса он стоит в вестибюле и смотрит, как Стайлз флиртует с медсестрой-администратором, которой больничная форма явно жмет в груди. Он уже не может видеть, как несколькими этажами выше дергается, будто в ехидной усмешке, уголок тонких бесцветных губ.
— Повтори, пожалуйста. Мне кажется, я не очень хорошо расслышал, — встряхивает головой Стайлз и перегибается через стол, картинно подставляя Дитону ухо. Дитон вздыхает и терпеливо, будто Стайлз «у папы особенный», повторяет ровным, приглушенным голосом:
— Отпуск на неделю, Стайлз, оплачиваемый отпуск. И месяц работы на тривиальных выездах. Ничего страшного с вами не случится.
Стайлз щурится и нелепо встряхивает головой, будто все еще не верит, что Дитон это всерьез. Дерек почти сразу покинул поле боевых действий, дезертировав к выходу, дабы прикрыть тылы. И вот уже десять минут, как он подпирает стену и, сложив руки на груди, наблюдает то ли сражение Стайлза с их начальником, то ли виртуозную муштру Дитоном упрямого подчиненного. Стайлз взмахивает руками и упирает их в бедра, затянутые в нерегламентированно узкие джинсы.
— Конечно. Мы просто заплесневеем на этой прикормке. А репортажи сольют… — на мгновение он озадаченно замирает и подозрительно прищуривается. — Кстати, кто эти счастливчики?
— Эрика, Бойд и Лиам, — все тем же безапелляционным тоном сообщает ему Дитон. Стайлз закрывает ладонями лицо и приглушенно стонет.
— О, господи-боже-мой! Сладкая парочка и солнечная ромашка, — одновременно с его стенаниями дверь распахивается, и, спотыкаясь о порог, в комнату вваливается Кира. Только чудом Дерек успевает подхватить ее за талию, не давая размозжить нос об пол. Кира цепко хватается за его запястье и сияет ему в ответ благодарной улыбкой.
— Значит, подмену даже не заметят, — мельком замечает стоящая у окна Лидия, не отрывая взгляда от рабочего планшета.
Дерек дергает подбородком, а Стайлз с рыком отталкивается от стола и принимается нарезать нервные круги по комнате. Лишь Кира пытается заглушить смешок ладонью и плюхается в глубокое кожаное кресло, фамильярно закидывая ногу на подлокотник. Дерек до сих пор не понимает, как их шабашку еще терпят на студии. Одним лишь чудом.
— Тебя, кстати, все еще ждут в управлении, — роняет Лидия Стайлзу, забивая еще один гвоздь в гроб его выдержки.
Как бы там ни было, он прострелил человеку ногу. И если полиция была решительно настроена отпустить Стайлза с миром, простив ему вдогонку добрую половину мозолей, которую они втроем отдавили офицерам и патрульным за несколько лет репортажной работы, то Дэвид Уиттмор вцепился в их новостную компанию бульдожьей хваткой — единственный сын, безвольный инструмент маньяка и все такое. Ранение, по заключению врачей, было признано легким, но Уиттмор-старший настаивал на его пересмотре экспертной комиссией, чем доводил Лидию до белого каления. Из-за его апелляций ей приходилось ежедневно ездить в суд, полицейский участок и больницу. Хотя, по словам Эрики, в больнице она начала задерживаться дольше, чем того требовалось.
Дерек смотрит на упрямый разворот остреньких плеч, спрятанных под дорогой шелковой блузой от «Гуччи», и успевает перехватить Стайлза и закрыть ему ладонью рот прежде, чем тот сморозит очередную глупость, о которой потом пожалеет. Губы у Стайлза мягкие и подвижные. Он все еще пытается по инерции что-то возразить и задевает чувствительную кожу языком, обжигая Дерека до кости. Дерек тихо рычит, и Стайлз замирает, прижатый к его груди неестественно прямой спиной.
И тут же, будто тишина для их команды — невыносимая пытка, Кира подает голос из кресла, и Дерек только закатывает глаза.
— Но мы же вернемся к оперативным выездам через пять недель?
Стайлз дергается, мычит, и Дерек быстро вытаскивает его за дверь, так и не разжимая «объятий». Стайлз обмякает, позволяя ему.
На пару дней все затихает. Дерек перестирывает грязное белье, пересматривает «Индиану Джонса», забирает с вокзала Кору, и на этом его мирное существование заканчивается. Прежде всего, он огребает от младшей сестры за молчание и за царапину на крыле «Камаро». Когда-то машина принадлежала Лоре.
Во вторник Дерек устраивается на своем любимом диване с книжкой, игнорируя Кору, барражирующую по гостиной в тюрбане из полотенца и его старой растянутой футболке и пытающуюся докопаться до его личной жизни. Через четверть часа ее — и его — тщетных попыток их прерывает телефонный звонок. Кора поднимает трубку и после короткого приветствия метко швыряет ею в Дерека. Он роняет книгу, хватаясь за живот, и тщетно прожигает Кору взглядом.
— Твой бойфренд на проводе, — отмахивается она, с головой залезая в холодильник и гремя в его недрах бутылками. Дерек выгибает брови и подносит трубку к уху, слыша кашель и сдавленный смех.
— Бойфренд? Я что-то упустил? — хрюкает в динамик Стайлз, заставляя губы Дерека дрогнуть в подобии улыбки. Ему хочется видеть, как Стайлз жмурится, изо всех сил сглатывая смешок.
— Чего ты хотел, Стайлз? — со вздохом спрашивает его Дерек и слышит играющую на фоне музыку и приглушенный гул голосов. Кора приваливается к его боку, подпихивая ему в свободную руку запотевшую бутылку «Энкор Либерти», и Дерек отпивает прохладный эль, с наслаждением прикрывая веки.
— Мне ску-у-учно! — тянет Стайлз. Дерек возводит очи горе, вопрошая, как он до этого докатился, делает длинный глоток, и, стараясь не смотреть на Кору, приказывает:
— Диктуй адрес.
Естественно, Кора увязывается с ним, мрачно аргументируя это «возможностью познакомиться с личной жизнью Дерека и, если надо, — врезать по яйцам». По дороге в такси прыгают Айзек и Кира. Стайлз, видимо, просто набирал номер за номером из телефонной книги, и почему-то никто не отказался, несмотря на грядущий все-еще-рабочий следующий день.
И вот уже двадцать минут Дерек цедит свой бурбон, вполуха слушая, как Кора с Айзеком и Стайлзом перемывают ему, Дереку, кости. Кора хитро косится на него и с профессиональной расчетливостью раскручивает полупьяного Стайлза на новые подробности. Стайлз сливает ей всю подноготную, Айзек поддакивает и вставляет свои пять копеек. Кира могла бы его поддержать, но она переписывается со Скоттом, которого должны через пару недель выпустить под домашнее наблюдение. В конце концов, Дерек решает спастись бегством, но лишь только он делает попытку привстать со стула, Кора предупредительно придавливает его стопу невысоким, но очень острым каблуком, а на колено другой ноги уверенно ложится длиннопалая ладонь Стайлза. Дерек давится бурбоном и остается сидеть на месте. Кажется, здесь он и умрет.
До определенного момента Дерек все еще верит, что ситуацию можно обратить в шутку. Только Стайлз, оказывается, способен терзать его колено с абсолютно каменным лицом, даже бровью не поведя. Когда терпеть пытку поглаживаниями, массажем и легкими поцарапываниями Дерек уже не в силах, он старается отлучиться хотя бы в уборную, чтобы по-быстрому снять скопившееся под настойчивыми пальцами напряжение. Кора приставляет к нему конвой в лице пошатывающегося Айзека. Кажется, на следующий день главного метеоролога канала будет изрядно штормить.
Штормит Айзека уже в сортире — Дерек еле успевает подтолкнуть его в кабинку. Потом Айзека приходится засовывать головой под кран, умывать и уговаривать выйти-таки обратно в зал, потому что ему стыдно. А еще ему нравится Кора, и будь Айзек смелее — сообщает Айзек Дереку — то он обязательно попросил бы разрешения встречаться с ней у ее брата. Только ему дороги его яйца и нос — он все-таки представляет Небесную канцелярию на самом крутом канале страны. Дерек закидывает руку Айзека к себе на шею, подхватывает его поперек туловища и ведет обратно к столику, стараясь не врезаться сбивчиво бормочущим Айзеком в других посетителей. При виде Коры Айзек замолкает и растягивает губы в самой беззащитной, искренней и пьяной улыбке, которую Дерек видел за всю свою жизнь. Возможно, если Айзек наберется мужества, Дерек все-таки решит оставить ему его яйца.
Кира уехала, оставив на столе десятку за недопитого «Дракона». Кора при виде Айзека улыбается, словно перед ней попавший под дождь щенок эрделя, и вызывается довезти его до дома. Дерек пытается было возразить, но она взглядом приказывает ему заткнуться — и отсылает звонить Дитону. Сообщить, что Айзек отравился. Дерек решает никогда больше не пить с Корой в одной компании.
Уже у двери он оглядывается: Стайлз устроился подбородком на лежащем на столе предплечье и лениво рисует пальцем узоры из разлитого на деревянную поверхность алкоголя. На мгновение он замирает, приподнимая подбородок, принюхивается, морщит вздернутый нос и чихает, прикрываясь локтем. Дерек отворачивается, пряча от посетителей бара улыбку, и выходит за дверь. На улице свежо — ему приходится запахнуться в куртку поплотнее. Он очень редко курит, но сейчас почему-то хочется затянуться, как никогда. Сделав пару глубоких вдохов, Дерек переживает внезапное желание ощутить на языке пощипывающий табачный дым и набирает номер начальства. По общему поверью, Дитон не спит вовсе. И еще Дитон все понимает. И Дерек, возможно, и сам не совсем трезв, но — как и в первых пьяных разговорах с родителями, он старается держаться огурцом. Дитон обещает решить вопрос и кладет трубку. На улицу медленно наползает туман. Ему пора возвращаться — если уж он отправляет сестру с полупьяным Лейхи на такси, то пусть их повезут не сквозь молоко. Он не успевает даже додумать мысль лениво ворочающимся мозгом — дверь открывается, выпуская из душного бара Кору и Айзека, посмеивающихся и держащихся за руки. Сердито нахмуренные брови не производят на них никакого впечатления. Кора отвлекается, приподнимается на носочки и целует Дерека в щеку, обещая быть осторожной.
Дерек не расспрашивает, что имеет в виду его совершеннолетняя сестра-офицер полиции. Он подталкивает Айзека к подъехавшему такси, и тот понятливо распахивает перед Корой дверь. Она лишь закатывает глаза, но Дерек замечает вспыхнувший на ее щеках бледный румянец. Неожиданно серьезный Айзек кивает ему, забирается в салон вслед за Корой, и такси увозит их вниз по белеющей улице. Дерек позволяет себе подышать промозглым воздухом еще пару минут и заходит внутрь. На его плечах остался не самый трезвый Стайлз, и Дерек совершенно не знает, что с ним делать.
Зато план, кажется, есть у Стайлза. По возвращении Дерек обнаруживает два новых стакана виски и Стилински, оседлавшего свой стул задом наперед и рассеянно оглядывающего толпу. Заметив его, Стайлз растягивает губы в широкой ухмылке и оживленно машет ему рукой. Будто иначе Дерек его не заметит, развернется и уйдет. В ответ Дерек качает головой и занимает свой прежний стул. Рука Стайлза тут же возвращается на его колено, будто это единственно верное для нее место. По бедру тут же расползается потерянное на улице тепло, прогревая Дерека до кости. Стайлз смотрит куда угодно, только не на него — словно всю смелость он собрал в кулак — и теперь растрачивает накопленное на этот нехитрый жест внимания. Дерек гремит льдом в бокале, делает глоток, посылает рассудок к чертям и накрывает кисть Стайлза ладонью, переплетая свои пальцы с беспокойными пальцами Стилински. В баре все так же шумно, душно и многолюдно, из музыкального автомата играет распаляющий Кид Рок, а Дерек держится за узкую ладонь, будто это его якорь, не дающий сорваться с места прочь от окружающей его толпы. Он сжимает пальцы Стайлза чуть сильнее, и тот все-таки разворачивается к нему, медленно скользя по его лицу влажным от алкоголя взглядом. Они не слишком пьяны для глупостей, но наконец-то достаточно свободны.
Они смотрят друг другу в глаза, стремительно трезвея, Стайлз тянется к оставленному Кирой бокалу, но Дерек опережает его, опрокидывает остатки «Дракона» в себя и открыто ухмыляется. Стайлз пьянеет быстрее и сильнее. Это не то, чего хочется сейчас Дереку. Он подзывает официантку, вручает ей пятьдесят баксов и выволакивает Стайлза вон из бара.
Они не говорят друг другу ни слова и не разжимают рук.
Такси перехватывают у них прямо из-под носа, и они, переглянувшись, отправляются пешком. Не то чтобы им было, куда вставать наутро. Они проходят квартал за кварталом, сцепив руки в замок и прижавшись друг к другу от плеча до запястья. Молчание между ними кажется хрупким и легким, говорить что-то попросту не хочется. Хотя Дерек удивлен, что Стайлза все еще не прорвало, но он рад этому, как никогда. Вместо слов Стайлз поглаживает кожу Дерека большим пальцем, будто ему остро необходимо касаться его как можно чаще. Будто он боится, что все это ему только снится. Он пересчитывает костяшки Дерека, соскальзывая с одной на другую, и прикусывает губу — Дерек следит за его профилем краем глаза, стараясь не пялиться слишком сильно. Но, как и тогда в больнице, он видит совершенно другое лицо. Настороженное, тревожное, со все еще слегка затуманенным взглядом и играющей на губах нервной улыбкой.
Они доходят до перекрестка, останавливаются на красный сигнал, и Дерек склоняет голову, пробуя эту улыбку на вкус.
Стайлз распахивает глаза и втягивает носом воздух. Дерек уже думает, что все испортил, и успевает запаниковать, но тут Стайлз вытягивается вдоль его тела, обнимает обеими ладонями шею и отвечает, смазывая поцелуй счастливой улыбкой в пол лица. Они стоят на мигающем желтым перекрестке и просто целуют друг друга, без пошлости и страсти. Дерек позволяет себе надеяться, что для этого у них еще будет время.
Он просыпается рывком, от ощущения чужого присутствия в его квартире. Льющийся в окно теплый свет говорит о том, что время уже близится к обеду, и комната согрета золотящими лучами солнца. Дерек хмурится, тянет носом и слышит запах горячего хлеба и свежезаваренного кофе. Воспоминание о прошедшей ночи всплывает у него перед глазами, и Дерек зарывается лицом в подушку, стараясь не обращать внимания на тепло, залившее его щеки и кончики ушей. Он чувствует себя старшеклассником, ведь все, что между ними было — это ленивые поцелуи и осторожные касания. Черт, они даже не вылезли из штанов, скинув только обувь, верхнюю одежду и носки. Всю ночь Дерек согревал вечно холодные ступни Стайлза между своих стоп, но на предложение влезть в носки потеплее или хотя бы укрыться вторым одеялом Стайлз только покачал головой и прижался к Дереку теснее, сохраняя тепло.
Раньше, в минуту слабости и, читай, честности к самому себе Дерек представлял себе, как все будет между ними, когда он, наконец, наберется мужества для первого шага. Ему виделись сломанные стулья, отлетевшие пуговицы, отбитые о двери спины и искусанные губы. Кто знал?..
Дерек соскальзывает с постели, наспех чистит зубы и переодевается в домашнее трико и мягкую футболку. Он надеется, что сможет убедить Стайлза в том, что вне его квартиры сегодня не произойдет ничего интересного. В морозилке у него лежит пара упаковок «Hot Pockets», а на полке с дисками пылится полная коллекция «Бэтмена», и ради Стайлза Дерек готов вытерпеть даже Килмера. Дерек готовился, подсознательно, безрасчетливо, и теперь он, кажется, готов. Дерек вытирает повлажневшие ладони о штаны и мягкой поступью входит в кухню.
Он не готов. Не к Стайлзу, который, напевая, жарит яичницу под “Salt-n-Pepa”, пританцовывая в его, Дерека, спортивных штанах и кофте с дырками для больших пальцев в манжетах. До этой минуты Дерек не раз спрашивал себя, зачем вообще купил ее, и с этого момента он не посмеет жалеть о своем решении. Он не будет жалеть о силах и деньгах, потраченных на теплые полы из дубовых досок, о времени, которое он провел, выкрашивая, промасливая и воща деревянную поверхность. Если — если! — у них получится, то Стайлз всегда будет ходить по ним только босиком, сверкая своими невозможными ступнями. И откуда у него дома взялся базилик?
продолжение в комментариях