"Горите, мистер Арджент", Marciana & Bee4

[twreverse]

Заявка 9

Название: Горите, мистер Арджент
Артер:  Marciana
Автор:  Bee4
Пейринг: Крис Арджент\Айзек Лейхи
Жанр: слэш, постканонная AU, элементы ust, hurt\comfort, angst, romance
Рейтинг: R
Размер: ~ 10600 слов
Саммари: Иногда, чтобы кого-то спасти, нужно сломать себя.
Написано по заявке:
"Во время очередной охоты след приводит Криса в бордель, где он неожиданно находит пропавшего несколько месяцев назад Айзека. Арджен хочет освободить волчонка, но тот, после пережитого в притоне, полон отвращения к себе и безразличия к своей судьбе. Более того, он просит охотника убить его. Однако Крис решает сделать все, чтобы к Айзеку вернулось желание жить и желание снова быть счастливым."
Предупреждение: Смерть второстепенных персонажей
Примечания: Эта заявка досталась мне незапланированно, но я рада, что так вышло. Моему артеру  Marciana - лучи любви и всяческие приятные пожелания за рождение истории, изумительное оформление и просто за то, что она есть Хотелось бы дать медаль  Yascheritsa - за помощь с вычиткой, а  Anatolia - за оценку в процессе и название Всем, кто был со мной эти недели и оргам - большое человеческое спасибо
Ссылка: doc ,

арт

1 и 2

Когда ты – один из лидеров древнего клана, нет смысла прятаться. Твое лицо в определенных кругах знакомо каждой собаке, причем это отнюдь не метафора. Поэтому в бордель Эдгара Ульхама Крис Арджент приходит не таясь. Бордель. Господи. Из всех мест, где ему приходится сейчас искать Кейт, это не самое отвратительное, но однозначно самое нелепое. Впрочем, не одного его «забавляет» встреча.
- Такое несчастье! - с притворным сочувствием качает головой Ульхам, стоя лицом к мини-бару. - Такое несчастье. - И, поворачиваясь, тут же интересуется: - Вино или может быть виски?
По-светски вежливо Крис отказывается. Он сюда не пить пришел.
- Напрасно. - В отличие от сочувствия, сожаление в голосе Ульхама почти настоящее. - Чем еще залить горе, как не бокалом хорошего вина? Только кровью. Возможно, ты так и делаешь, Кристофер? Заливаешь дорогую мне Францию кровью, разыскивая свою сбежавшую сестру? Такое несчастье…
- Ты повторяешься, - напоминает ему Крис, откинувшись на спинку кресла, и прикидывает сколько еще будет продолжаться этот спектакль. Ульхам, не поведя бровью, заканчивает фразу:
- …когда подобное происходит в старом благородном охотничьем роду. Будущий лидер – укушенная омега. Вот это позор. И каково Джерарду в гробу? О… прости! Он же, кажется, еще жив? В отличие от твоей жены и дочери?
Крис, сцепив на животе руки, смотрит.
- Закат рода Арджентов. Будет, что рассказать детям.
- Если у тебя будут дети, - негромко говорит Крис, и впервые в глазах Ульхама мелькает злость. Возможно, для оборотней это тайна, но Крису хорошо известно про тайные попытки найти суррогатную мать. Ульхам одержим мечтами получить потомство, и если уж хотел насолить по полной, ему не следовало поднимать эту тему. Весы качнулись.
- Теперь, когда ты излил свой яд и считаешь, что поглумился достаточно, может, все-таки расскажешь, когда здесь была Кейт, что она делала и что говорила. Я заплачу.
- Чем мне может заплатить ренегат, просравший всю свою власть? - выплевывает Ульхам, и Крис мельком удивляется, как же легко тот превращается в склочную бабу. Стоит просто надавить на болевую.
- Деньгами? - предлагает Крис.
- Точно, - улыбается Ульхам. Он уже взял себя в руки, и тон у него снова становится елейно-ядовитым. - Деньгами.
Он кидает перед ним колоду карт.
- Выбери. Тебе стоит расслабиться. На любой вкус. Девочки, мальчики, люди, оборотни. Есть даже парочка гулей, если ты слишком любишь экстрим. Твоя сестра предпочитала молодых небритых волков. Тупых и накачанных. А кого выберешь ты?
Крис подтягивает к себе колоду, лениво перебирает. Это оригинально – напечатать шлюх на картах. Кто-то превращается в роковую даму, кто-то в туза, а кто-то в джокера. Любопытно, что-то в этих шлюхах соответствует выбранной для них масти и статусу или это просто рэндомный пафос? Крис знает, что Ульхам наблюдает за ним, слушает его сердце, жадно следит за ритмом дыхания.
Ульхам – страшный враг. Cетью экзотических борделей он держит за яйца всю Европу и, поговаривают, часть Нового Света. Трахнуть шлюху Ульхама порой так же сложно, как получить членство в Бильдербергском клубе*. Это дорого стоит и дразнит самолюбие тех, для кого деньги и власть давно уже просто расходный материал. Крис не сомневается, что где-то у Ульхама хранятся досье, полные компромата на каждого из тех, кто спал с его подопечными. Поэтому Крис и пришел к нему, едва прознав, как Кейт развлекается в Марселе. Но он опять оказался на шаг позади, и теперь вынужден сидеть, слушать злорадный бред стареющего альфы и любоваться на баснословно дорогие секс-игрушки. Они, бесспорно, хороши. Но Крис не платит за секс и не оставляет после себя лишних следов, поэтому Ульхаму ничего не светит: ни в плане денег, ни в плане компромата. Поэтому не стоило брать в руки эту колоду даже ради любопытства. Крис совершенно отчетливо понимает это, когда с очередной карты на него смотрит Айзек, а сердце от неожиданности колотится чаще. Вот тебе и методики релаксации. Внутренний контроль ни к черту. Не один Ульхам стареет.
Айзек – валет треф. Он художественно оплетен веревками – «сибари», подкидывает память название, это называется «сибари» – глаза у него накрашены, а по левой щеке картинно сползает темная от туши слеза. Букет аконита завершает композицию, и это достаточно мудро: для непосвященных - просто цветы, подчеркивающие вульгарность картинки, для знатоков – завершающий жуткий штрих к образу. От ярости и шокирующего отвращения Крису хочется рычать и драть чужие глотки. Однажды Питер Хейл сказал ему, что в нем спит оборотень. Порой Крису кажется, что это правда. Что ему явно не хватает крепких клыков и когтей. Хотя может, это просто профдеформация.
Он с безразличным видом прячет карту Айзека под низ колоды, рассматривает красивую блондинку, кокетливо теребящую языком острый клычок, перебирает еще несколько карт, откладывает колоду и поднимает взгляд на Ульхама. Чтобы тут же понять: тахикардия не осталась незамеченной.
- Ух, ты, - вкрадчиво говорит Ульхам, явно сдерживаясь, чтобы не расплыться в скабрезной ухмылке. - Великий охотник предпочитает драть молоденьких мальчиков, наслаждаясь слезами и воплями. Ты выбрал отменный экземпляр. Свежеукушенный и юный, он еще не забыл, как это – быть человеком. И он отличный саб. Тебе понравится. - Ульхам тихо потрясенно смеется. - Мой Бог! Семья Арджентов не перестает меня удивлять. А твоя суровая женушка знала о твоих вкусах?
С каждым словом, внутри Криса расслабляется пружина. Ульхам не подозревает, кто такой Айзек. Он не в курсе, что связывает с ним Криса. Ульхам, насквозь прогнившая тварь, все понял по-своему, и это удача. Крису хочется ликующе заржать, но он лишь улыбается:
- Мы развлекались на пару, - и добавляет, удовлетворенно заметив, как раздраженно дергается лицо Ульхама: - А теперь все-таки расскажи мне про Кейт.

Когда после гибели Эллисон, Крис привез Айзека во Францию, какое-то время они жили в Париже. Потом пришло смс от Скотта, и ему пришлось вернуться в Штаты, а Айзеку – уехать в Прованс. Там, в Буш-дю-Роне, на маленькой винной ферме отошедший от дел охотник, давний знакомый. Они с женой мирно разводили виноград и растили троих детей. То, что жена – оборотень, знало лишь несколько человек, включая Криса. Доверить им Айзека показалось Крису хорошим решением. Он звонил время от времени, интересуясь, как дела. Судя по голосу Айзека, дела шли неплохо, он хвастал, что завел себе пса и изучает виноделие на практике. Потом в Бикон Хилл все завертелось, стало не до звонков, и только в борделе, пялясь на карту, Крис вдруг понял, что уже месяц не говорил с Провансом. И, главное, ему тоже оттуда не звонили.
Первым делом, выйдя от Ульхама, он набирает номер охотника. А потом еще раз, и еще, но телефон так и отзывается стандартным: «Абонент вне зоны доступа».
Вот тогда Криса окончательно накрывает тревогой и ощущением беды.

- Ты – сумасшедший, - говорит ему Северо с таким отвращением, что, наверное, будь Крис менее щепетильным, стал бы переживать за свою репутацию. - Я не буду тебе в этом помогать.
- Я не просил твоей помощи, - пожимает плечами Крис, разглядывая в гугл-карте вид со спутника. Позже он изучит все на местности, но предварительная рекогносцировка еще никому не мешала. Северо сопит за его спиной, как раздраженный носорог. Крис никогда не слышал раздраженного носорога, но Северо, коренастый, плотный, неуклюжий на первый взгляд, но ловкий и неумолимо-напористый в бою, вызывает у него именно такую ассоциацию.
- У нас – общее дело. Ты хочешь его похерить. Ради чего?
- Я не собираюсь ничего херить, - не отрывая взгляда от экрана, поясняет Крис. – Я заберу его, отвезу в безопасное место и вернусь.
- «Отвезу его», - повторяет Северо, искажая интонации до неузнаваемости. – Кого? Ради кого ты готов рисковать шкурой? Ради оборотня-шлюхи? Ты – Арджент или сестра милосердия?
Крис вздыхает. Такова теперь его жизнь: оборотни и охотники говорят о нем одинаковым тоном. Это еще раз подтверждает, что он выбрал правильный путь. Черно-белый мир удобен только фанатикам, а фанатиков он всегда презирал.
- Побойся Бога, Северо, - предпринимает он еще одну попытку за их долгий путь вдвоем из Мексики в Европу, зная, что наверняка не достучится, но мало ли. - Ему нет и восемнадцати, и уж он точно не собирался быть шлюхой.
- Почем ты знаешь?
- Знаю, - с уверенностью говорит Крис, хотя ни черта, он, конечно же не знает. Но чувство, что Айзек в борделе не по своей воле, слишком сильное, а он привык доверять своим чувствам. Наверное, если попытаться разобраться, Крис найдет слова для аргументов, но навряд ли стоит себя утруждать. Северо эти аргументы все равно ни к чему. Оборотни в его мире – тупые злобные сгустки инстинктов. Ебаться – так ебаться, убивать – так убивать. С чего бы несовершеннолетнему парню, которого всю жизнь подавлял отец, который отшатывается, принимая попытку похлопать по плечу за намеренье ударить, и плачет по ночам, потеряв свою девушку, отказываться от вереницы клиентов и порки плетью, пропитанной аконитом? Действительно. Он же оборотень, а остальное все не считается.
- В любом случае, ты – идиот. Ты разворошишь осиное гнездо. Ульхам не простит тебе этого. А ты знаешь связи Ульхама. Хочешь стать добычей, Кристофер? А как же Кейт? Ты поклялся нам найти ее. Ты опять предаешь нас. Опять ради…
- Заткнись, - ровно приказывает ему Крис. И, как ни странно, Северо затыкается. То ли поняв бесцельность разборок, то ли что-то в голосе Криса подсказало ему: продолжать небезопасно. В любом случае, наступает долгожданная тишина. Крис снова может думать. А обдумать придется многое. Потому что в одном Северо прав: какой бы план не сработал, осиное гнездо он все равно разворошит.

Арайа Калавера звонит только один раз, выслушивает его, молча и, на удивление, без желчных комментариев, а потом сухо объявляет: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Кристофер. Делай. Потом ты продолжишь искать свою сестру, как и обещал, иначе ты знаешь, что сделаю я». И кладет трубку. Старая ведьма. Да, Крис выпросил у нее покой и неприкосновенность для молодой стаи МакКолла, но это не значит, что Скотт и его близкие беззащитны. Поэтому он не особо беспокоится по поводу этих угроз. Если Арайя сунется карать, ее ждет достойный отпор, Крис в этом уверен, поэтому спокойно сосредотачивается на деле.
От мысли выкупить Айзека, он отказывается сразу. Ульхам никогда не продаст такой рычаг для шантажа. Поэтому еще несколько дней Крис занимается тем, что следит за заведением Ульхама, изучает способы доступа и пути отхода, прогнозирует возможные проблемы и ищет их решения.
Крис так уверен, что Айзека держат взаперти, что когда видит его на улочке, неподалеку от борделя, от шока замирает на месте. А потом отступает за угол арабской закусочной. Айзек покупает овощи. На первый взгляд придирчиво изучает помидоры, перебирает грудящиеся в ящике головки брюссельской капусты. На шее у него шарф, а на локте висит стильная авоська с каким-то ярким принтом. «Почем ты знаешь?», – всплывают в голове ядовитые слова Северо, и Крис недоверчиво щурится, рассматривая Айзека, пытаясь найти в нем…что? Ответ на вопрос, по своей ли воле он у Ульхама? Так вот он, ответ: Айзек, вполне себе здоровый и модный, выбирает еду. Над ним нет надсмотрщика, на нем нет ошейника. Его никто не держит.
Или… всё не так? Кому, как не Крису знать, что внутренние страж и ошейник, порой куда крепче настоящих цепей. И он идет за ним. Айзек живет в трехэтажном доме с узкими окнами и кондиционерами, под одним из которых сушится белье. В конце улицы виднеется лес мачт Старого Порта, а с лицевой стороны дома – маленькая кофейня. Место для наблюдения отвратительное, но выбора нет. Через час, поболтав с хозяином кофейни, он выясняет, что «Жан» – славный тихий молодой человек, студент школы изящных искусств, часто рисует проходящих людей и лодки, и получается это у него просто «magnifique». К вечеру пенсионерка, выгуливающая собачку, подсказывает, как месье найти Жана. Дождавшись ночи, Крис стучит в дверь квартиры на первом этаже.

Айзек открывает, даже не спросив, кто там. Сам по себе этот факт не удивителен. Он - оборотень, и наверняка уже учуял Криса за дверью, но, сочетаясь с выражением лица, с которым Айзек смотрит, все это заставляет насторожиться. Может, поэтому Крис говорит чуть суше, чуть официальнее, чем ему бы хотелось.
- Здравствуй.
- Здравствуйте, - безразлично отвечает Айзек, будто они виделись только вчера, и отступает в сторону, пропуская его в квартиру. Та совсем крошечная: узкая кухня и единственная комната, где сейчас горит неяркий свет. Айзек бос, в футболке и домашних штанах, а волосы у него примяты так, будто бы он спал. Но Крис замечает на кровати раскрытую книгу и понимает, что застал его за чтением. Значит, он не впустил его сразу, потому что решал: стоит ли.
- Что ты здесь делаешь?
- А вы?
Хороший вопрос. Абсурдная ситуация. Наверное, в своей жизни Крис слишком много видел прикованных, связанных, расчлененных оборотней, поэтому для него было бы привычнее найти Айзека избитым и измученным. К равнодушному тону и такому же равнодушному взгляду, чистой квартирке и к томику Вербера он не готов. Весь сценарий идет к черту, и единственное, что Крис понимает: он умудрился облажаться прямо с порога, выбрав не тот тон, не те слова и не те действия. Он подтягивает к себе стул, садится и уже мягче говорит:
- Я искал Кейт. По телефону не говорил тебе, но она жива…
- Я знаю.
- Откуда? - глупо интересуется Крис, чувствуя себя еще более сбитым с толку.
- Неважно.
- Я перестал тебе звонить не потому, что забывал. Это потому, что слишком много всего произошло. - Тут же Крис понимает, что лжет. В действительности он как раз забывал. Заверив себя, что Айзек в безопасности, он забыл о нем, занимаясь насущными делами. Он замолкает, раздраженно переводит дыхание. Айзек молча наблюдает за ним все с тем же пугающе безразличным видом. Если бы Крис не знал, что на оборотней не действуют наркотики, подумал бы, что парень под дозой.
- Почему ты здесь, в Марселе, у Ульхама, а не в Провансе, где я тебя оставил?
Попытка номер два.
- Что ты здесь делаешь? Что случилось? Их телефон не отвечает.
При упоминании Ульхама у Айзека дергается лицо: губы на мгновение сжимаются в тонкую полоску, крылья породистого носа раздуваются.
- Что произошло? Ульхам заставляет тебя? Почему ты не позвонил мне? - Крис подается вперед. - У тебя здесь есть мобильный или интернет? Почему ты ничего мне не рассказал? Айзек, черт возьми, говори со мной!
- О чем?
Крис втягивает носом воздух, давя приступ неуместной ярости, выдыхает ртом, и говорит как можно спокойнее:
- Послушай, еще месяц назад ты помогал выращивать виноград на винной ферме, а на днях я нахожу твое фото в борделе, где за определенную сумму тебя предлагают оприходовать десятком всевозможных способов, пытать и, если я совсем расщедрюсь, даже убить. Что это за херня, Айзек? Что происходит?
- Каждый зарабатывает, как может, - еле слышно бормочет Айзек, уводя, наконец, взгляд, и впервые за весь разговор он становится похож на живого мальчишку, а не на древне-греческую статую в пижаме.
- Что? – переспрашивает Крис.
- Ничего, - он трет лицо, устало сгорбившись, и от безразличия уже нет и следа. - Зачем вы пришли?
- Забрать тебя.
Айзек коротко смеется, кривя рот.
- Куда?
- Домой. Тебе здесь не место.
- Пытаетесь меня спасти, мистер Арджент?
Если бы это сказал кто-то другой, Крис счел бы эту иронию подростковой позой, способом выпендриться, покуражиться перед взрослым. Но за то короткое время, что он знает Айзека, он успел его изучить. И сейчас готов поклясться – это не поза.
- Пытаюсь задобрить свою совесть, - бурчит он и поднимается. - И нет, Айзек. Я не пытаюсь тебя спасти. Я тебя уже спасаю. Собирай вещи. Нам надо уехать до утра.
Айзек снова коротко смеется, качает головой, словно не веря словам.
- Если вы и правда хотите меня спасти, - он поднимает голову, и что-то в его взгляде, в чертах лица снова настораживает Криса. - пристрелите меня. У вас это всегда хорошо получалось.
- Пристрелить? – уточняет, помолчав, Крис.
- Ага, - отвечает Айзек, закусывая изнутри щеку.
- Не хочешь жить?
- Не хочу.
Крис вздыхает и вытаскивает пистолет.
- С вами чекнутся можно, - говорит он, меняя обоймы. - Гребанные дети.
Айзек наблюдает за ним без страха и беспокойства. Просто следит, и, кажется, лицо у него даже становится чуть умиротвореннее.
- Извини, малыш, но мне некогда тебя сейчас уговаривать и во всем разбираться, - закончив приготовления, сообщает Крис. - Спокойной ночи.
И стреляет.

Айзек приходит в себя, когда Марсель остается далеко позади. Он дергается, но тут же обмякает, пристегнутый ремнем безопасности, и только сонно моргает, глядя перед собой.
- Где мы?
Голос у него тоже сонный и сиплый.
- Проехали Ним, - мельком взглянув на него, сообщает Крис. Еще темно, по обе стороны дороги бесконечные поля, убранные, вспаханные. Осенью тут много ярких подсолнухов, а сейчас все, наверняка, серо и невзрачно.
- Говорят, там много древнеримских памятников, - Айзек зевает, поводит шеей и плечами. - Я бы посмотрел.
- В следующий раз.
- Обещаете?
В голосе Айзека неприкрытая ирония, но это хорошо. Пусть лучше язвит, чем безразлично просит себя убить. К тому же, у него есть повод. Крис обещал о нем заботиться, и благополучно все просрал.
- Почему бы и нет? - пожимает плечами он. – Когда позволят обстоятельства, съездим.
- А когда они позволят?
- Я не знаю, - Крис понимает, что на самом деле вопрос не о поездке в Ним. - Скоро полнолуние. Пересидим его в моем доме, а потом отправим тебя обратно в Штаты к…
- Я не поеду в Штаты, - тихо, но твердо перебивает его Айзек.
- …к Скотту, - по инерции заканчивает Крис. – К МакКоллам. Почему это ты не поедешь?
- Тем более к МакКоллам, - все так же цедит Айзек. – Если бы я хотел у них остаться, я бы остался, а не уехал с вами во Францию.
- Я могу позвонить Дереку. Ты его бывшая бета.
- Я – ничья бета. Я – омега. Вы вообще меня слушаете? Вы вообще когда-нибудь кого-нибудь слушаете?
Крис ловит в его интонациях отголоски зарождающегося скандала. Айзеку хочется обвинять, и это логично, поэтому он не возражает и не отвечает на вопрос. Он только собирается сказать, что во Франции, да и вообще в Европе сейчас будет небезопасно, к тому же поимка Кейт все еще на повестке дня. Но не успевает.
- Если вы так стремитесь от меня избавиться, к чему все это? Вы успокоите свою совесть, а я? Что делать мне?
- Айзек, - укоризненно говорит Крис, сводя болезненно брови.
- Честнее было просто меня пристрелить. Как я и просил. Но да, вы же все делаете по-своему, - Айзек отворачивается к окну, раздраженно кутаясь в вязаный кардиган, прячет нос в шарфе. По-крайней мере, не пытается выпрыгнуть из машины на ходу. Крис качает головой и прибавляет газ.

Айзек – сложный парень. Крис это понял, когда смирился с тем, что Эллисон снова выбрала себе оборотня, и стал проводить с ними много времени. Что-то Крис видел в Айзеке ясно, что-то скорее чуял. Великая сила сочеталась в нем с таким же грандиозным надломом и жаждой любви. Эта жажда была у Айзека всеобъемлющей и порой пугала. Крису казалось, что Айзек и сам не понимает, какой любви ему надо, путая плотское желание и просто человеческое тепло. Это было удивительно: после многих лет жизни с отцом-садистом, он все равно тянулся к людям, готовый любить любого, кто это позволит. Оказаться в борделе, полным таких желаний, не злая ли ирония судьбы?
Дорога миля за милей уводит их в горы. Это живописные места, облюбованные нынче туристами, поэтому в доме, где веками поколения Арджентов учились убивать, давно уже никто не живет. Эллисон только слышала о нем, а сам Крис был тут года два назад, когда искал замену старику, присматривающему за хозяйством.
Последняя деревня будет в одном из ущелий, а потом проселочная дорога сменит асфальт, ограждения с защитными метками исчезнут, и вокруг останутся только скалы, лес и тишина. Ностальгия вдруг накрывает Криса с головой. Айзек то засыпает, то снова просыпается, разглядывает пейзаж за окнами, изредка комментирует увиденное, но чаще просто молчит, нахохлившись и обхватив себя руками. Когда они останавливаются отлить, у Криса мелькает мысль, что это плохая идея, но Айзек и не думает сбегать. Он с расслабленной ленцой делает свое дело и сам возвращается в машину. В супермаркете, где они закупают продукты, все, что он бросает в тележку – это несколько упаковок сухих завтраков, пожимает плечами в ответ на взгляд Криса:
- Я люблю кранчи.
Если он не ест их по полпачки за раз, то явно собрался провести в компании Криса не один день. Ну, или, наконец, умереть, объевшись хрустящей дрянью. Крис сухими завтраками не питается уже лет так сорок, поэтому закупает все, как полагается. Последними он берет шампунь, гель для душа, жидкое горючее и дрова.
- Похоже, у нас будет пикник, - негромко говорит Айзек, - после того, как мы отмоемся.
Звучит это как-то двусмысленно.
- В доме нет центрального отопления, - сухо поясняет Крис, толкая тележку к кассе.
- А свет хотя бы есть?
- Генератор.
- Соответственно, горячая вода…
- Бойлер.
- Уже что-то, - Айзек рассматривает витрину сопутствующих товаров. – А я уже было приготовился к реинкарнации своего холодильника.
- Я не твой отец, - заверяет его Крис, и понимает, что двусмысленно звучит уже и сам.
Айзек, видимо, это тоже понимает, потому что, принимаясь выкладывать покупки на ленту, бормочет:
- Простите. Я не имел в виду…
Подходит их очередь расплачиваться.
- Я знаю, - Крис мимолетно успокаивающе касается его спины и вытаскивает кошелек.

В доме предсказуемо промозгло. Чтобы избавиться от этой сырости, нужен не один день, и все равно, Крис помнит, останется едва уловимый запах прели. Дома, в которых давно не живут, всегда неприятно пахнут. Поэтому первым делом, он разжигает камин.
Айзек, перетащив пакеты с продуктами в кухню, принимается за изучение окрестностей. Не надо обладать волчьим слухом, чтобы отследить его маршрут: лестница скрипит, половицы стонут, ставни, которые он распахивает на втором этаже, открываются с натужным треском. Спускается он со слегка ошарашенным видом, стряхивая с ладоней пыль.
- Сколько ему лет?
- Четыреста? - Крис, закончив укладывать поленья, принимается за растопку.
Айзек негромко присвистывает, задрав голову, рассматривая потолочные балки, массивные и темные.
- Пойду, погляжу снаружи, - сообщает он через время, и тут же хлопает дверью.
Пока он там глядит снаружи, Крис успевает справиться с камином, запустить генератор, разложить продукты, наполнить заработавший холодильник, и обосноваться в комнате, которую он себе выбрал.
Вернувшийся Айзек заглядывает к нему, цепляясь за дверной косяк:
- А где мои вещи?
- В соседней спальне.
- В той, где картина с охотой на волков или в той, где большая кровать?
Крис косится на него, но лицо у Айзека невинно и полно внимания.
- В той, где большая кровать. Я подумал, что ты не захочешь любоваться подробностями истребления оборотней в средние века.
- Правильно подумали, - соглашается Айзек и скрывается из виду, чтобы тут же пожаловаться: - Тут холодно!
- Здесь везде холодно, - отзывается Крис, подсчитывая обоймы, так, на всякий случай. В доме есть оружейная, но навряд ли в ней можно отыскать что-то огнестрельное. Наверняка, лишь арбалеты, луки и всевозможные мечи, и то, непонятно в каком состоянии. - Сейчас пойдем вниз, там должно уже потеплеть. Хочу есть.
- Я тоже. Ого! Вы даже моего Вербера забрали. О…и альбом с карандашами. Обалдеть.
- Ну, тебе же надо тут чем-то заниматься. И почему «Империя ангелов»? Остальное читал?
- Мне нравится идея, что даже дерьмо, что с нами происходит, во благо. Просто мы не всегда это понимаем, - Айзек проходит мимо двери. - Как вы насчет пасты?
- Отлично, - Крис оседает на кровать, свешивает руки с колен и задумчиво смотрит в пол. «Даже дерьмо, что с нами происходит, во благо. Просто мы не всегда это понимаем». Действительно. Кто-то назовет это слепым фатализмом, но для Криса это звучит весьма жизнеутверждающе. Особенно учитывая условия, в которых Айзек находил успокоение в этой книге. Возможно, желания жить в нем намного больше, чем он сам считает. «Пристрелите меня», - вспоминает Крис и хмыкает. Да. Как же.

- Что произошло в Провансе? - спрашивает Крис, когда они уже доедают наскоро сделанную пасту с заправкой из супермаркета. Дожевывая, Айзек принимается чересчур тщательно вытирать салфеткой губы, разглядывая пустую тарелку. Он вытирает их и вытирает, начиная чаще дышать, и видно по всему, что вопрос ему не нравится. Ему придется смириться, потому что это первый в веренице неприятных вопросов, и Крис их собирается задать все, один за одним.
- Я точно не знаю, - Айзек поднимает, наконец, взгляд. - Я поехал в город. Хотел докупить себе копиков…
- Копиков?
- Это такие японские фломастеры. В городе меня остановила девушка спросить дорогу. Оборотень. Бета. Мы разболтались, выпили кофе, она попросила проводить ее до отеля. Мы зашли в переулок, и дальше я не помню. Она меня уколола сзади, прямо через одежду. А очнулся я уже в Марселе. Только тогда я еще не знал, что это Марсель. - Айзек размеренно комкает салфетку. – Хозяин сказал, что ваши друзья меня продали, и мне лучше быть послушным мальчиком, потому что он считал мои воспоминания, и знает теперь, кто мне дорог. Сказал, что у него достаточно связей, чтобы им навредить, ну, а меня, соответственно, все-равно найдут и… - Айзек вздыхает и как-то коротко странно улыбается. - …сдерут живьем шкуру.
- И ты поверил? - Крис пока не спешит делать выводы, хотя от слов и тона, каким было сказано про хозяина и друзей, его коробит.
Айзек снова улыбается этой странной тенью улыбки.
- Он был достаточно убедителен. У меня забрали документы, дали квартиру и сказали, что будут платить пять процентов с каждого клиента.
- Ты помнишь, как он читал тебя?
Айзек качает головой.
- Нет. Может быть, когда я был в отключке.
Ульхам ему врал. Крис помнит тот диалог в кабинете. Если бы Ульхам считал Айзека, он бы говорил иначе. А так – все блеф. Возможно, тогда и про гипотетическую продажу – вранье. Конечно, его настораживает упорно не отвечающий номер в Провансе, но этой проблемой можно заняться и потом.
- Почему ты не позвонил мне?
- Мой мобильный отобрали, а я не помню номера наизусть.
- Есть интернет, Айзек. Свои-то пароли ты помнишь?
Он не нашел в квартирке ни ноутбука, ни планшета. Но есть же, черт возьми, интернет-кафе. Крис чувствует, как начинает заводиться, и это плохо. Срываться нельзя, даже если в этих объяснениях нет логики. Парень и так хлебнул дерьма через край.
- Свои пароли помню, - сухо говорит Айзек, сжимает губы в тонкую полоску.
- И? - Крис поднимает брови. – Тебя как-то контролировали? Ты жил не в борделе. Или у тебя камера в квартире?
Кстати, камера. Непозволительное упущение. Как он мог забыть про возможность видеонаблюдения? Слишком ошарашенный видимой свободой Айзека, он даже об этом не подумал.
- Ты мог бы написать…
- Мне некому было писать! – вдруг орет Айзек, резко поднимаясь, и Крис тут же осекается. - Ваши друзья меня продали! Вы бросили меня! Меня выгнал Дерек! Мой отец сдох, а Скотт… - Он упирается ладонями в стол, и Крис видит, как дрожат его руки, как глубоко когти вонзились в столешницу. - Скотт... – беспомощно повторяет Айзек, шумно тянет носом, моргает слишком блестящими глазами, и сипло выпаливает: - Да идите вы на хер!
Грязная тарелка летит в стену, сметенная со стола, жалобно скрипит лестница, и наверху бешено хлопает дверь.
Если дело пойдет так и дальше, то в полнолуние будут проблемы. Контроль у парня ни к черту. И тут вдруг Крис понимает, о чем подумал. Жаркая волна стыда опаляет ему нутро, и он трет лицо, еле слышно досадливо стонет. Что с тобой, Крис Арджент? Что с твоей черствой гребаной душой, если все о чем ты можешь думать, выслушав мальчишку, так это о проблемах на полнолуние? А ведь он просто мальчик. Просто несовершеннолетний мальчик, о которого всю его сознательную жизнь вытирали ноги. Которого предал его собственный отец. Который чувствует себя одиноким и никому не нужным. Как можно судить его с высоты своих лет и своего опыта? Это так по-идиотски, что Крису хочется выть. Он потерял единственную дочь и забыл, что в мире существуют дети. А дети чувствуют и думают иначе. Надо просто вспомнить и понять, что парень, выше его ростом и шире в плечах – всего-навсего брошенный нелюбимый ребенок.
- Ну, ты и долбоеб, - говорит Крис по итогу сам себе и идет собирать осколки злополучной тарелки.

Посередине ночи, он, еще толком не проснувшись, тычет стволом пистолета в дверь и только потом хрипло рявкает:
- Айзек, черт возьми!
Айзек, застывший в дверном проеме с подушкой в обнимку, отмирает.
- Там холодно, как на полюсе. И уберите пушку. Она может выстрелить.
Шумно выдохнув, Крис щелкает предохранителем.
- Тебе дать еще одеял?
- Одеяла сырые и воняют плесенью, - делится наблюдением Айзек, делая осторожный шаг за порог. Он в тех же штанах и футболке, что был в Марселе, и, судя по звуку, бос. – Двигайтесь.
- Мое одеяло тоже воняет плесенью.
- Да, но , возможно, ваш запах ее перебьет, - простодушно объясняет Айзек, переминаясь с ноги на ногу уже у самой кровати. – Так вы двигаетесь или нет?
Какое-то мгновение Крис ошарашено молчит, но потом в мозгу зажигается сигнальная лампочка: оборотень, и слова о «вашем запахе» приобретают совершенно невинный и естественный оттенок. Остается сомнение, стоит ли потакать, но долго Крис не размышляет. Он сдвигается к противоположному краю кровати и приподнимает край одеяла:
- Ложись.

Утром он чувствует себя хорошо выспавшимся и бодрым. Это удивительно, потому, что на часах начало одиннадцатого, а для него, привыкшего вставать не позже восьми, это непозволительно длинный сон.
Айзек находится на улице. Он сидит на ступенях, закутавшись в плед, и читает своего Вербера. Вместо приветствия Криса ожидает очередное откровение.
- Вы знаете, что храпите?
- И тебе доброе утро, - миролюбиво щурится Крис на мутное, плавающее в дождевых облаках солнце. Свет рассеянный, воздух еще прохладный и такой свежий, что его хочется пить. - Ты завтракал?
- Да. Кранчи, - Айзек лаконичен. Он сидит, стягивая на груди плед, и смотрит снизу вверх. - Здесь красиво. Я хотел бы обратиться и разведать окрестности. Это безопасно для…окружающих?
- Здесь заповедная зона. Туристы сюда не попадают, так что вполне.
- Заповедник? А как же ваш дом?
- Так вышло, что наш дом образовался пораньше, чем заповедник, а потом всегда можно найти нужные связи, - Крис садится рядом с ним, хотя правильнее было бы сперва сходить за кофе. Все-таки на улице зябко, и большая кружка крепкого несладкого кофе определенно сделает жизнь теплее, а диалог – конструктивнее. Он озвучивает это вслух, Айзек тут же сообщает, что любит с молоком и корицей.
- У нас нет корицы.
- Есть. Я вчера взял один пакетик.
- Корицы?
- Ну, да, корицы. Вы не поклонник театра абсурда?
- Театра абсурда?
- Мы как из пьесы Беккета. О чем наш диалог?
- О, господи, - тихо восклицает Крис и смеется. – Действительно.
Айзек закатывает глаза и снова углубляется в чтение. На нем неизменный шарф, вязанная кофта, и он прячет пальцы в рукава в перерывах между перелистыванием страниц. Он любит кофе с корицей. И он успел купить пакетик. Крис даже сперва не может понять, почему его так поразила эта чертова корица. И только слова о Беккете ставят все на свои места. Сам Крис не додумался купить себе вина. Для него сейчас думать о вине – это как заботиться о чистоте носков в окопе под артобстрелом. Другие приоритеты. А Айзек позаботился о корице для своего кофе. Маленький хитрый сибарит. Крису кажется, что еще немного, все штрихи лягут как надо, и он увидит всю картину. Поймет суть Айзека, и тогда точно сможет правильно ему помочь.
Рядом захлопывается книга.
- Вы так громко думаете, что я ни строчки не понимаю. Пойду, сделаю кофе, - Айзек решительно поднимается, опираясь о плечо Криса. - В ваш добавлю перца. Вам пойдет.
- Давай, - соглашается Крис, похлопывает его по все еще лежащей на плече руке. - А я пока немного пройдусь.

Поговорить по телефону в компании оборотня – еще та проблема. Никогда не знаешь, когда он включит свой волчий слух, и все тайное станет явным. Крис уходит от дома все дальше. Мимо давно высохшего колодца, за все еще крепкую каменную ограду. Здесь шумят деревья, и, быть может, это сработает, если Айзеку вздумается подслушать.
- Господи, Арджент, начало второго, - страдальчески шипит в трубку Дерек. - Что тебе надо?
- Айзек, - коротко оповещает его Крис и кратко пересказывает события последних дней.
Дерек молча слушает, потом тихо заверяет кого-то, что скоро вернется, скрипит кроватью, и через пару мгновений, уже нормальным голосом, интересуется:
- И чего ты от меня хочешь?
Один ли, с бабой под боком, альфой, бетой – Хейл все равно остается прежним невежливым долбоебом.
- Угадай, чего я от тебя хочу, - не сдержавшись, язвит Крис. - Отправлю его в Штаты, а ты там его встреть и пригляди, пока я не вернусь. И нет, - добавляет он, слыша шумный вдох. – Не смей его куда-нибудь сбагрить. Он тоже не слишком жаждет тебя видеть, но я уже никому не доверяю.
Пока Дерек переваривает новость о возложенном на него доверии, Крис успевает спросить:
- Что, кстати, между вами произошло?
- Я его выгнал, - помолчав, нехотя отвечает Дерек.
- Я в курсе. За что?
- Он мне мешал.
Если бы Крис не знал Дерека, то на этом бы и прекратил допрос. Но он знает. У младшего Хейла довольно своеобразное представление о заботе и помощи, и он не подонок. Так и оказывается.
- За мной охотились альфы, - еще более нехотя говорит Дерек. – Он путался под ногами.
- Короче, ты его спасал, - подытоживает Крис и улыбается, прямо таки чуя, как Дерек готов взорваться. - Подозреваю, он об этом не знает?
- Я его не спасал! - рычит Дерек. - И вообще, это обязательно обсуждать сейчас?
- Да, - заверяет его Крис. – Обязательно. У парня хреновый контроль. Мне не надо, чтобы он в очередной раз облажался под твоим руководством только потому, что считает тебя козлом. Ты знаешь его якорь?
- У Айзека хреновый контроль? - неожиданно хмыкает Дерек, даже забыв закипеть по поводу «твоего руководства» и «козла». - Да ну!
- В смысле? - вмиг настораживается Крис. - Он вчера едва не обратился при одном упоминании, что я отправлю его к Скотту…
- А-а, - каким-то странно-снисходительным тоном тянет Дерек, и не надо его видеть, чтобы понять, что теперь он ухмыляется во весь свой зубастый рот. - Скотт. Ты хотел отправить его к МакКоллам?
- Да. И что…
- Когда-то его якорем был отец, - не дав договорить, перебивает Дерек.
- Причем здесь Скотт?
- Скотт был его вторым якорем.
- Был? А теперь?
- А теперь я не знаю. Ты же рядом. Выясняй, - Дерек даже не скрывает, что откровенно развлекается.
- Дерек, черт возьми! Я с тобой не в игры играю! Через два дня полнолуние, а у меня тут оборотень без якоря? Что случилось между Скоттом и Айзеком?
- Кроме того, что они оба любили твою дочь?
- Дерек!
- Айзек – единственный из всех моих бет, кто полностью держал себя в руках в первое полнолуние. Так что он и хреновый контроль не рифмуются, - вдруг серьезно говорит Дерек и добавляет, перед тем, как отключиться: - Купишь ему билет, звони.

Айзек возвращается с прогулки раскрасневшийся, довольный и грязный. Крис вытаскивает у него из волос запутавшийся прутик с пожухлым листом, и добродушным подзатыльником оправляет отмываться. Он никогда не жалел, что у него родилась дочь и никогда не мечтал о сыне, но, наверное, что-то в этом есть – иметь сына. По-крайней мере, с ним можно не церемониться. Правда, с Эллисон он тоже не особо церемонился, но исключительно во время обучения, а это слегка не то. Под гул бойлера и очередную кружку кофе Крис думает, что стоит усыновить Айзека. Ему нужна твердая рука и семья, в которой его будут любить. Мелисса МакКолл может дать ему и то и другое, но Айзек не хочет к ним возвращаться, да и возможностей и финансов у нее определенно маловато, чтобы содержать еще одного взрослого парня. У Криса нет проблем с деньгами, а тот факт, что Айзек встречался с Эллисон, определенным образом делает его уже частью Арджентов. Эта идея определенно нравится Крису, он обещает себе все обдумать и обсудить с юристом. В конце концов, тогда и он будет не одинок.
- После полнолуния вернемся в Париж, - сообщает он вернувшемуся из ванной Айзеку.
Айзек замирает, понимающе мычит, а потом снова принимается вытирать волосы и осторожно интересуется:
- А зачем?
- У тебя нет документов. Паспорт же остался в Провансе?
- Ну, да, - Айзек садится в кресло, и между бровей у него тревожная морщинка.
- Чтобы вывести тебя в Штаты, нужны новые документы. Делать все по правилам, через полицию и посольство у нас нет времени.
И риск, что Ульхам узнает и примется ставить палки в колеса, слишком велик. Но этого вслух Крис не говорит.
- В Париже я знаю людей, которые с этим помогут. А уже в Бикон Хилл восстановим тебе твои собственные.
- То есть, я уеду по фальшивому паспорту?
- Да.
- А вы?
- Что я?
- Вы тоже поедете со мной?
- Нет. Я останусь. - Крис уже понимает, что Айзеку сейчас очень не понравится то, что он услышит. – Тебя встретит Дерек. Поживешь пока у него.
- Дерек, - повторяет непонятным тоном Айзек и с силой тянет за концы полотенце, съехавшее на шею. - Отлично.
По его лицу сразу видно, что определенно ни черта не отлично.
- Послушай, - терпеливо начинает Крис. – У меня дела в Европе. Я не могу пока уехать, даже, если бы хотел. Ты не хочешь возвращаться к МакКоллам. У шерифа – Малия и Стайлз, и ты не ладишь со Стайлзом. А Дерек – хороший парень, хотя временами и упертый мудак. Он позаботится о тебе, пока я не вернусь.
- Как он позаботился об Эрике и Бойде?
Крис просто смотрит в ответ. Потом вздыхает и поднимается, чтобы обновить себе кофе.
- Убей его. Чем тебе не шанс?
За спиной у него красноречивое молчание, а затем Айзек недоверчиво спрашивает:
- Это вы сейчас так шутите?
- Нет, Айзек, - говорит Крис банке «Нескафе». Он терпеть не может растворимый кофе, но другого тут не сваришь. - Конечно, я не шучу. Когда мы обсуждаем реальную проблему и то, как из нее выгрести, самое время отпускать ехидные замечания и задавать риторические вопросы. Когда-то я охотился на вас, но это не помешало тебе уехать со мной в другую страну. Эллисон стреляла в Эрику и Бойда, но тебе это не помешало с ней спать. Я не адвокат Хейлу, но ты и сам знаешь, как он рвет жопу, чтобы помочь. Считаешь его виновным, так иди и накажи его. А если хочешь просто отточить свой сарказм, тогда заткнись и делай, как я тебе говорю.
Крис выдыхает, упираясь руками о столешницу. Айзек подходит, отодвигает его бедром и принимается сам заваривать кофе.
- Это было грубо, - чуть укоризненно говорит он. - Про Эллисон. Но я вас понял. Хорошо. Дерек, так Дерек. - Щелкает, отключившись, чайник. – А что там за развалины, недалеко от дома, выше, на горе? Судя по виду, древнее некуда.
- Развалины? - тупо переспрашивает Крис, пялясь на то, как пузыриться в чашке льющаяся вода.
- Да, развалины.
Мысли переключаются с трудом. Крис и сам не понимает, почему так завелся, и он вообще не помнит, что здесь неподалеку есть какие-то развалины.
- Я не знаю, - наконец отвечает он и успевает подхватить кружку, прежде, чем Айзек заботливо плюхнет туда сахару. - Спасибо.
- Обращайтесь, - с преувеличенной вежливостью улыбается Айзек, прежде, чем независимо удалиться со своим полотенцем, висящим на шее. Полотенца, надо признаться, ему удается носить так же элегантно, как и шарфы.
Оставшись один, Крис пьет кофе и мрачно думает, что если кому-то здесь и требуется якорь для решения проблем с контролем, так это ему самому.


+ в комментариях