"Мертвые бабочки", ~Waleri-Jilua~ & Mystery_fire

[twreverse]

Команда.

Название: Мертвые бабочки
Артер:  ~Waleri-Jilua~
Автор:  Mystery_fire
Пейринг: Лидия/Тео, Джордан, Кира, Стайлз, Скотт
Жанр: драма, романтика
Рейтинг: R
Размер: миди, 13112 слов
Саммари: Бабочки — красота, которая завораживает. Но не станет ли жизнь Лидии такой же краткосрочной как и у них?
Предупреждения: AU, возможен ООС
Примечание: таймлайн: пятый сезон
Огромнейшее спасибо  ~Waleri-Jilua~ за оптимизм, веру в меня и непрекращающийся поток коллажей, стимулирующей продолжать и продолжать писать
Дисклеймер: Моя только фантазия.
Скачать с Яндекс.Диск: Текст без артов, Текст с артами, Арт №1, Арт №2, Арт №3, Арт №4, Арт №5

Лидия щурится от бьющих в глаза солнечных лучей. Свет заливает все вокруг. Он ослепляет. Лидия прикладывает руку ко лбу, но все равно ничего не видит. Смутные очертания деревьев вдалеке кажутся призрачными и оттого сюрреалистичными. Ей чудится, будто они машут ей ветвями, зовут к себе, а Лидия только усмехается. Зачем она им? Что они могут ей нашептать? И стоит только об этом подумать, как до слуха доносится невнятный ропот.

— Ли-ди-я, — стучит в висках. — Ли-ди-я, — давит на барабанные перепонки. — Ли-ди-я, — клокочет в груди.

И она идет на голоса. Послушно, как всегда. Она привыкла безоговорочно им доверять. Внутренняя банши не обманывает, а она не чувствует подвоха.

Всего лишь сон. Ведь сон же? Лидия фыркает и передергивает плечами. Она морозилки с трупами находила, а тут только деревья и никакого предчувствия смерти! Но где-то глубоко внутри скапливается предвкушение, оно растекается ядом по венам, заглушает мысли и блокирует другие эмоции.

Лидия уверена, что идет несколько миль: босоножки натирают, мышцы тянет, но деревья не приближаются. Стоят все там же, покачивая листвой, обещают покой и гармонию.
— Ли-ди-я, — шелестят ветви, — иди к нам, — качаются из стороны в сторону. — Все будет хорошо.

Она уверена, что это иллюзия.

Волосы забиваются в рот, лезут в глаза. Лидия отмахивается, но ветер сильнее. Ее словно обволакивает кокон из запахов и звуков, а видно только собственные рыжие локоны. Лидия закрывает лицо руками и задерживает дыхание. Инстинкты по-прежнему молчат: ни тревоги, ни страха. Ничего.

Лидия ощущает себя роботом. Безразличным, чуждым миру, потерянным для общества. Ее должно бы это коробить, но Лидия смиряется. Давно принимает как данность. Сначала банши. В первую очередь банши. Иногда только банши. Порой Лидия сама забывает, что еще и человек.

— Ли-ди-я. — Шорох на мгновение вызывает недоумение. Что на этот раз? — Ли-ди-я. — Ее плеча касаются множество маленьких лапок. Она вздрагивает. — Ли-ди-я, — шепчет на ухо ей бабочка.

Лидия переводит на нее взгляд, рассматривает черные прожилки на коричневых крыльях. Они отливают рыжиной, вспыхивают на солнце ярким ровным цветом. Та словно читает мысли, поворачивается и заглядывает в глаза. Бабочка смотрит ей в глаза! Бабочка! Она видит ее насквозь, Лидия почти уверена. Странно, нелепо, иррационально, но она убеждена, что права. Лидия почти чувствует, как в ее голове роются. Видит картинки воспоминаний под веками. Она смотрит вверх, ощущая копошение в волосах. Улавливает краем глаза синие и фиолетовые всполохи. Еще бабочки. Сколько их всего? Ветер затихает, и звуки исчезают вслед за ним. У Лидии ощущение, что она резко попадает в вакуум. Тело пробирает озноб, по позвоночнику бегут мурашки, а бабочки усиками щекочут кожу. Кажется, время останавливается и тут же ускоряется, словно наверстывая упущенное. Компенсирует тишину хаотичностью движений: они становятся резче и суетливее.

— Ли-ди-я. — Она удивленно вскидывает голову. Человеческий голос гремит в мозгу. Мужской. Ей никогда не снятся люди. — Ли-ди-я, — незнакомец протягивает к ней руки. — Ли-ди-я, — выходит из тени, но солнце слепит: она рассматривает фигуру, но вместо лица смазанное пятно.

Она закашливается, прикрывает рот рукой, с изумлением рассматривая кровь на кончиках пальцев. Лидия проводит языком по губам и понимает, что у нее кровоточат десны, следом приходит осознание, что еще и зубы крошатся и выпадают. Эмоции возвращаются то ли от шока, то ли банши отмирает. На мгновение от паники в глазах темнеет, в кровь выплескивается бешеное количество адреналина. Она не замечает ничего кроме приближающейся опасности. Парня. Черты лица становятся все четче, она выхватывает только отдельные детали, как разрозненные куски мозаики, но паззл не складывается. Полные губы, изогнутые брови, легкая щетина, хитрый взгляд с хищным прищуром, прямой нос. Она рассматривает каждый изгиб, но вместо человека видит перетасованные части.

— Кто ты? — из горла вырываются гаркающие звуки. Она не узнает собственный голос.

— Мы скоро встретимся, — шепот обжигает мочку уха.

Лидию передергивает. Она загнанно дышит, прижимая руки к груди. Слишком реально для сна, чересчур невозможно даже для ее сверхъестественной жизни.

— Ли-ди-я.

Ее встряхивает от настойчивого зова, на этот раз наяву. Она резко оборачивается и натыкается на незнакомого — того самого — парня. Морок рассеивается, головоломка складывается. Он перед ней.

Мы скоро встретимся, набатом отдается в подсознании. А ведь она пыталась не верить, уговаривала себя, что это всего лишь игра больного воображения. Но вот он здесь, она здесь, и они смотрят друг на друга в упор.

— Лидия — это я, — она с вызовом вздергивает подбородок.

— Тео, — протягивает ладонь. — Рейкен, — насмешливо поднимает бровь. — Мы учились вместе в третьем классе.

Лидия не помнит его да и не особенно верит.

— И решил вернуться перед самым выпуском?

Он крепко сжимает ее пальцы в рукопожатии.

— Я же обещал.

Лидия не переспрашивает и не отрицает. Она пытается читать по взгляду, но сталкивается с бушующей стихией, скрываемой за усмешкой.

Банши мечется, рвет когтями легкие, трубит об опасности. Похоже, передышка между войнами сверхъестественного закончена. Начинается новый акт. Лидия снова понятия не имеет, с чем имеет дело, вот только в этот раз, похоже, цель она.

Рейкен делает первый шаг. «Как отобьешь подачу?» — звучит в ушах. На долю секунды мерещится, что это его голос. Или не мерещится? На плечо опускается черно-коричневая бабочка, и Лидии становится по-настоящему жутко.

Куда бы она не пошла, слышит только о Рейкене. На нем словно свет клином сошелся.

— Что он вообще тут забыл? — подозрительно щурится Стайлз.

Уж ее-то это как интересует.

— Тебе есть, чего опасаться, — пожимает плечами Малия со свойственной ей прямолинейностью. — Красивое тело, уложенные волосы, улыбка от уха до уха.

Стайлз закипает как чайник. Еще чуть-чуть и взорвется.

— Может, ему стоит дать шанс, — неуверенно тянет Скотт. — Мы дружили...

Лидия закатывает глаза и уходит, не дослушав очередные рассуждения о заблудших душах. Скольких они уже потеряли из-за вечного желания Скотта спасти всех и каждого? Она устала находить трупы. И с чего Лидия думала, будто что-то изменится? Наивная.

— Тяжелый день? — ядовито, как по мнению Лидии, улыбается Рейкен, когда она в него врезается со всего размаха.

— Разве? Я недостаточно обворожительна? — Лидия прижимает к груди тетрадь, закрываясь. Сознательно и неприкрыто.

— Изрыгаешь доброжелательность, я бы сказал.

Изящно выражается, и от этого Лидия злится еще больше.

— Гладко стелешь.

— Почему ты мне не доверяешь? Я же ничего плохого не сделал.

— Как и хорошего, — парирует она, — так что не вижу причин для доверия. — Он облизывает губы, наблюдая за ее реакцией, на что Лидия только фыркает. — Ты мне не нравишься.

— Тогда почему у тебя сбилось дыхание и расширились зрачки?

Лидия выгибает брови. Чересчур проницательно для человека: либо у нее паранойя, либо в их стае прибыло. Только этого еще не хватало.

— А сердцебиение не участилось случайно? Ну так, чтобы я наверняка была в курсе, — хмыкает она, бросая на него взгляд исподлобья.

— Лучшая защита — нападение? — усмехается он. — Я ожидал от тебя большего.

— Не мои проблемы, — Лидия пожимает плечами. — Мне некогда упражняться в остроумии да и не особо хочется.

— Вот так просто?

— А зачем усложнять? — хмыкает она и разворачивается, чтобы уйти. Не столько от него, сколько от себя. Лидия получает какое-то иррациональное удовольствие от этого извращенного обмена любезностями. Рейкену явно что-то нужно, но прежде чем заявить о намерениях, он хочет поиграть.

Нет уж, она совершенно точно не собирается участвовать в этом фарсе. И почти верит себе, пока не понимает, что ждет, когда он остановит. Осознание бьет под дых, почти парализует. Лидия откидывает волосы за спину, отгоняя неуместные мысли, и уходит от Рейкена так быстро, как позволяют гордость и правила приличия.

Ей что с банши приключений мало? То психоделичные сны, то ночные прогулки по лесу в коматозе, то выпотрошенные внутренности и перерезанные глотки во дворе школы. Куда ей еще Рейкен? Головная боль и так практически не проходит, а ожидание смерти мешает уснуть по ночам. Ей приходится выматывать себя до предела, чтобы не пялиться часами в потолок, надеясь забыться. И Лидия не жалуется, она сама делает выбор, но иногда отчаянно хочет побыть кем-то другим.

Рейкен неуловимым образом на пару минут напомнил, какой она была прежде. До оборотней, банши и друидов в ее жизни. Не то чтобы она резко стала другой, просто... в его глазах она в первую очередь девушка, а не детектор смерти. Это как-то освежает, что ли. Лидия находит причину, которая ее устраивает, и успокаивается. Откладывает сомнения и психоанализ в долгий ящик, сосредотачивается на повседневном. Притворяется обычной, пока еще может. И у нее получается. Настолько, что она засыпает, как только голова касается подушки.

Пожухлая трава шелестит под ногами, сломанные сучки впиваются в ступни. Она морщится от боли, но упрямо продолжает пробираться сквозь кусты. Ее ведет предчувствие: не сверхъестественное, а вполне человеческое. По крайней мере, пока нет трупа перед носом она в это верит. Лидия уверена, в чаще рядом с рекой кроется нечто важное, и это что-то может в корне изменить расстановку сил в Бэйкон Хиллз. То, что она не имеет права упустить. Банши заходится в оглушительном крике, но Лидия не слушает. В кое-то веки она идет по своей воле, а не за настойчиво зудящим шепотом. В конце концов, она личность и принимает решение: пойти за интуицией.

Лидия ни на секунду не допускает мысли о ловушке. Уверенность клокочет в каждой клетке. Даже если ее будут пытать или держать в клетке — это правильно. Она должна все узнать из первых рук. Должна увидеть истину. Должна наконец разделить себя с банши, пока окончательно не слилась с ней в единый механизм.

Ей холодно. Лидия понимает, что обнажена, когда сильный порыв ветра вышибает воздух из легких, и она обхватывает свое тело, чтобы согреться. Нужно бы вернуться, но она слишком далеко ушла. Да и кто может увидеть? Лидии и в голову не приходит, что в лесу может быть кто-то еще. Это ведь ее очередной чересчур реальный сон. С чего бы такому происходить в реальности? Она всегда спит в пижаме, если уж на то пошло. Еще один странный, но безобидный выверт подсознания.

Когда Лидия выходит к деревянному мосту, ее бьет мелкая дрожь. Она бы не отказалась от пледа или хотя бы куртки. Кажется, даже зубы стучат. Пожалуй, она не отказалась бы от гнезда на голове, все теплее, но в ее волосах только мелкие ветки, зацепившиеся, когда она едва не свалилась в яму.

Совсем рядом раздается звериный рык, она вздрагивает он неожиданности и резко оборачивается. Инстинкты кричат, что стоит испугаться, перед ней большой черный волк, но вместо это Лидия хочет его погладить. Погладить, мать его, волка! И это абсолютно за гранью логичного и уж тем более разумного. Похоже, Лидия все-таки сходит с ума. Она встречается взглядом с хищником, цвет глаз кажется знакомым. Настолько, что она почти не удивляется, когда он встает на задние лапы, а через секунду перед ней оказывается Рейкен. Абсолютно голый и ехидно ухмыляющийся.

— Тебе не говорили, что по ночам в лесу опасно? — он выгибает брови, не смущаясь собственной наготы. К своему удивлению Лидия не пытается прикрыть свою. Они не двигаются с места, глядя друг на друга: не испепеляя, не соревнуясь — упиваясь мгновением.

У Лидии ощущение, что она падает в одну из своих аллюзий. Эмоции совсем не те, что она представляла, но ничего не мешает ими наслаждаться. Любопытство, удовлетворение, ожидание. Она чувствует в Рейкене равного соперника, а он... Чтобы не творилось в его мозгу, он совершенно точно не против словесных перепалок. Это его стихия, и раз за разом он окунает туда Лидию. Раззадоривает и с интересом ждет реакции.

— Правила существуют, чтобы их нарушать, — отвечает то ли на его слова, то ли на свои мысли.

— Не слишком ли рискованно для отличницы и всеобщей любимицы? — Лидия передергивает плечами и ловит его голодный взгляд. — Надоело быть паинькой? — Она склоняет голову набок и прищуривается.

— С огнем играешь, — проводит языком по губам, — Рейкен, — с придыханием.

— Ты же в курсе, что голая, да? — выдыхает сквозь зубы. — Могу и воспользоваться, — стремительно приближается и останавливается на расстоянии вытянутой руки. — Я сильнее, — его зрачки расширяются до такой степени, что она утопает в черной бездне, без возможности удержаться наплаву.

— Я не настолько беззащитна, как может показаться, — шепчет Лидия, делая оставшиеся пару шагов. — И в твоих интересах поверить на слово.

Рейкен пожирает ее глазами, и Лидия соврала бы, если бы сказала, что ей это не нравится. Банши не имеет никакого отношения к его похоти, и она почти готова уступить, если бы не одно крошечное «но», которое неожиданно-ожидаемо маячит на задворках подсознания. Рейкен обращается в волка. Не частично, как Скотт или Дерек, а полностью. В огромного, опасного, рычащего волка. И если ей не изменяет память, так могут только альфы. Тогда это означает, что?..

— Ты не оборотень, — самонадеянно заявляет, задумчиво накручивая прядь ее волос на палец. — Мне нечего бояться.

— И откуда такая уверенность?

— Ты бы не пришла сюда в человеческом обличии, — не отрывая взгляда. — И мне было бы очень жаль, — наклоняется к самому лицу, и Лидия вздрагивает от его обжигающего дыхания.

— Может, я стесняюсь, — хмыкает он. — Ну или блох вывожу, к примеру.

Рейкен ухмыляется, почти касаясь ее губ.

— Ты ведь наверняка думаешь, что спишь, — едва ощутимо оглаживает бока, дотрагивается до талии, а потом резко запускает руки в волосы и притягивает к себе. — Ущипнуть или укусить, чтобы убедить в реальности?

Лидии горячо. Чертовски жарко и невыносимо тесно. Она не знает, как к этому относиться. Не хочет верить, но в глубине души знает, что Рейкен говорит правду. Жалеть она будет завтра, а сейчас отталкивает его и заглядывает в глаза, чтобы рассмотреть душу. Банши надрывается, вопит на все лады, приказывает бежать сломя голову, но Лидия не слушает. Ей нужно понять. Радужка Рейкена вспыхивает желтым и тут же возвращает естественный голубой цвет.

— Не альфа, — констатирует, склонив голову набок. — Либо слишком талантливый бета, либо я чего-то не знаю о законах сверхъестественного, — пристально рассматривает, как еле заметно меняется выражение его лица, заостряются скулы, поджимаются губы. — Но ты не скажешь мне ответ.

Он усмехается, но не ехидно или насмешливо, как она привыкла. Как будто даже горько. Лидия изучает его, но упускает главное: Рейкен явно умеет скрывать эмоции. Пожалуй, лучше, чем кто-либо из ее знакомых. Ей не прочитать его. По крайней мере, сейчас.

— А тебе действительно нужно его знать?

— Да брось, — она щелкает его по носу, — ты попросту тянешь время, — треплет по щеке, — и обнимаешь меня.

— Скоро рассвет, — невпопад роняет он.

— Пора домой? Родители хватятся?

— А тебя? — глаза вспыхивают опасным огнем.

Лидия попадает в одну из болевых точек. Уже что-то. Во взгляде нет боли или обиды, но море злости. На них или на себя? Или он хочет, чтобы она так думала?

— До встречи в школе, — она выворачивается из его рук и ускользает.

Лидия почти бежит: от леса, от темноты, от Рейкена. Так быстро, как может. Ей нужна ее комната, кровать, мягкие игрушки, в конце концов. Ей нужно вдохнуть родной запах, понять, что меняется. Лидия чувствует, как рушатся установки и ценности. Она остается прежней, но смотрит на привычные вещи по-другому. Ее не пугают перемены, настораживает, что идут от Рейкена. Человека, которого она знает пару дней. Человека, которому не доверяет. Человека, у которого слишком много тузов в рукаве.

Лидия усмехается, когда аккуратно проскальзывает, чтобы не разбудить маму, в свою комнату, закрывает дверь и прислоняется к ней с другой стороны. Она похлеще чертова Неметона притягивает сверхъестественное. Карма у нее, что ли, такая: быть проводником на стыке реальностей? Лидия залезает с головой под одеяло и закрывает глаза. Вряд ли она сможет уснуть, но хотя бы не будет сомневаться, сон или реальность окружает ее в данный момент.

Рейкен издевается — нагло и неприкрыто. Естественно, кроме Лидии никто не понимает, откуда берутся двусмысленные намеки, а то и откровенные почти предложения. Она фыркает, закатывает глаза и уходит, а вот у стаи все больше вопросов, отвечать на которые у нее нет ни малейшего желания. А Рейкен наслаждается: ему нужна именно такая реакция. Да, Лидия сама дала ему повод, неважно под влиянием чего, но это не означает, что он имеет право пользоваться этим. «А почему нет, собственно?» — вдруг пронзает шальная мысль. Он доставляет ей неудобства, а не себе. К тому же никто не знает наверняка, зачем он вернулся в Бэйкон Хиллз. «Ну уж явно не за тобой ходить по пятам», — усмехается банши.

И после очередного косого взгляда Скотта она еле сдерживается, чтобы не наорать на него во все горло.

— Что не так? — почти рычит.

— Тео и ты...

— Серьезно? — обрывает его на полуслове. — И что же между нами? Рассказывай, а я буду записывать, чтобы ничего не забыть.

Стайлз таращится на нее, словно впервые видит. Скотт теряется от резкого отпора. Лидии надоело быть ручной. У нее нет когтей и клыков, но и не нужно: физическое преимущество редко имеет значение. Вообще не имеет, на самом деле, если вдуматься. Лидия умеет строить логические цепочки, делать выводы и придумывать планы. Без нее от стаи остались бы жалкие ошметки... хотя и с ее мозгами она далеко неполноценна. От мысли об Эллисон привычно колет под ребрами, и Лидия в который раз задвигает воспоминания поглубже.

— Лидия... — Скотт запинается под ее пристальным взглядом, — я ничего такого не хочу сказать, но...

— Он постоянно тебя задирает, — вмешивается Стайлз. И это рекорд. Он держался целых три минуты. Очень старался. — А как он смотрит! Иногда мне кажется, что Рейкен живьем бы тебя съел, если б мог.

— Это комплимент или оскорбление? — она выгибает брови. — А может ревность? — Стайлз привычно захлебывается словами, когда ему нужно сказать слишком много одновременно, хватает ртом воздух. Лидия складывает руки на груди. — Неужели угадала?

— Ты наша подруга, а он появился из ниоткуда.

— Мы тоже дружили. — А вот истинный — наивный и чересчур доверчивый — альфа заводит прежнюю песню.

— Десять лет назад? Да сколько можно уже! — Стайлз стискивает зубы и раздраженно бьет кулаком по шкафчику.

— Почему ты никому не веришь? — устало откликается Скотт, хмурясь.

— Потому что ты доверяешь всем!

Лидия переводит взгляд с одного на другого и понимает, что сейчас она здесь лишняя. Это разговор Стайлза со Скоттом. Слишком много нерешенных вопросов и замалчиваемых проблем. Правильный Скотт и здравомыслящий Стайлз рано или поздно должно были поругаться. Смерть следует за стаей по пятам. Буквально. И если бы они сами не кидались на амбразуры, все могло быть иначе. Могло бы. Если бы...

Она вздыхает и молча уходит. Даже если ее будут пытать, Лидия не полезет в их отношения, иначе свихнется. Когда они наконец решат, что делать с Рейкеном, конечно же, нужно попробовать ему поверить, станет чуть полегче и поспокойнее. Как и всегда. А потом Стайлз таки докажет свою правоту, и Скотт признает ее, но все равно будет наступать на одни и те же грабли. В который раз. Лидия настолько глубоко уходит в свои мысли, что не сразу слышит металлический лязг. Тренажерный зал, естественно. Рейкен не идет к ней, так она придет к нему. Хватит ходить вокруг да около.

Она распахивает дверь и... стоит отдать ему должное: тело шикарное. Ночью рассматривать в голову не приходило, а сейчас бросается в глаза. Настолько, что Лидия непроизвольно облизывается, и, разумеется, Рейкен видит это, самодовольно ухмыляется и продолжает тягать штангу.

— Соскучилась?

— Ночами не спала, — хмыкает она. — Все думала, как бы тебя подцепить.

— Зря тратила время. — Опускает снаряд и выпрямляется на сидении. — С тобой всегда готов, — подходит к Лидии, — пообщаться в любое удобное время, — придвигается совсем близко.

— Даже если захочу поговорить о работе надпочечников и эстрогене? — Лидия картинно хлопает ресницами и приподнимает брови. — Не то чтобы это моя любимая тема, но ведь такая захватывающая.

Она давится смешком, когда Рейкен выдыхает прямо в губы:

— Думаю, я найду способ перевести разговор в более приятное русло.

— А я думаю, чем меньше мы пересекаемся, тем лучше. — Она накрывает его рот рукой и подмигивает. — Приключений мне и без тебя достаточно.

Лидия чувствует кожей, как Рейкен ухмыляется. У него уже есть, чем на нее надавить в случае необходимости, и у нее два выхода: не давать еще один повод или сыграть на опережение, возможно, даже получив удовольствие в процессе. Банши всегда предупредит об опасности, да и вряд ли Рейкен причинит ей реальный вред. Он ведь всего лишь парень, правда? Подумаешь, не дает прохода во сне, появляется в видениях, обращается в волка, и она ничего не знает о его прошлом. Безобидный парнишка, ничего не скажешь!

— Ты ведь понимаешь, что это не нам решать, — сладко тянет он, убирая ее ладонь от лица, чуть сжимая ее, прежде чем отпустить.

— Я не из тех девушек, что тают от загадочности и дрожат, стоит им намекнуть о существовании чего-то потустороннего, — пожимает плечами и продолжает: — Мистикой не проймешь.

— И не пытался. — Вытаскивает жестом фокусника из-за ее спины полотенце и вытирает пот со лба. Серьезно? Только сейчас? Лидия цокает языком. Ее этим не впечатлить, хоть она и замечает, как перекатываются мышцы под кожей. Весьма соблазнительно, глупо отрицать. — Банши вообще сложно удивить, пожалуй.

Рейкен явно просчитывает произведенный эффект, наблюдая за ее реакцией. Шах и мат, милый, определенно: не только знает мифологию, но и прекрасно осведомлен, какая чертовщина творится в Бэйкон Хиллз, знает о ней. Слишком много для только приехавшего. То, что Рейкен связан со сверхъестественным было понятно с первой встречи, но чтобы настолько... Либо он держался неподалеку долгое время, либо у него хорошие знакомые. Лидию не устраивает ни один из вариантов. Отдает если не предательством, то очень серьезными проблемами.
Два — ноль в его пользу.

— И что ты хочешь услышать в ответ? — она склоняет голову набок, и теперь уже Лидия изучает его реакцию. Не особенно удивлен, явно допускал такой расклад, но бесконтрольная усмешка расползается по губам быстрее, чем успевает ее спрятать, значит, практически не надеялся на него. Рейкен явно игрок, что несколько усложняет расстановку фигур на доске, но пока непонятно насколько. Лидия явственно представляет шахматную партию, хоть никогда и не увлекалась ими. Рейкен намного лучше подготовлен, поэтому единственный вариант сейчас — эффект неожиданности. — Слезные просьбы никому не рассказывать? И так не станешь, если бы было выгодно, уже бы разнес сенсацию по всей школе. Хотя вряд ли кто-то поверил бы, — усмехается и складывает руки на груди. — А если бы перевоплотился в волка, чтобы доказать существование сверхъестественного, выдал бы себя. Доводить Скотта до обращения чревато, ты бы никогда не попал в стаю. Кто еще? Стайлз? Он скорее умрет, чем кому-то сболтнет, да и дружбы Скотта опять же не видать. Так что я приняла к сведению, что ты в курсе моих способностей.

— Прям всю стратегию расписала, да? — накидывает полотенце на плечи и выгибает брови, ехидно ухмыляясь.

Он чувствует себя победителем в любой ситуации. Полезное умение, надо бы ей поучиться. Особенно когда отчаянно хочется врезать ему по рожу, а желательно прокусить губу, чтобы кровь капала на подбородок и грудь. И именно это желание, пожалуй, удивляет куда больше, чем все произошедшее за последние несколько дней.

— Элементарная логическая цепочка и только. — Лидия прищуривается, сжимает концы полотенца в руках и притягивает его к себе. — Я понятия не имею, что ты задумал, — заглядывает в глаза, облизывая губы. — И не буду грозиться, что обязательно выясню. — Его зрачки расширяются. — Ты сам мне скажешь, — кончиком языка касается уголка его рта, — когда придет время, — отпускает ткань и кладет ладони на его грудь, — или когда просто не сможешь больше молчать.

Рейкен наверняка чувствует запах ее возбуждения, изображать недотрогу глупо и непрактично, но и соблазнять его она не собирается — дешево и пошло. Провокация ради провокации — рискованный ход, но это лучшее, чем Лидия сейчас располагает. Кроме предсказания смертей, разумеется.

— Я никому не скажу о наших случайных встречах, — шепчет на ухо, — потому что они не случайны, — прикусывает мочку, — и слишком будоражат, чтобы отказаться.

— Главный вопрос в том, кого ты хочешь больше, — Лидия отстраняется, приподнимает подбородок и бросает с вызовом: — Меня или банши?

В глазах Рейкена тлеют угли разгорающегося огня, но ей безразлично, злость это или страсть, или ущемленное эго, к примеру. Куда больше ее озадачивает, что рядом с ним банши почти не проявляется, только во время всплеска сильных эмоций, и то почти сразу успокаивается. Ощущение, будто Рейкен знает к ней подход куда лучше самой Лидии. И если он может приручить банши, то на что еще способен?

— Одно другому не мешает, — наконец отвечает Рейкен, и от его тона озноб пробегает по коже. Лидия едва заметно вздрагивает. — Будем считать твою тягу к трупам изюминкой, почему нет.

— Потому что мы оба знаем, что это намного больше, — хмыкает она и отпускает его. — И кстати, — оборачивается, вспоминая зачем, собственно, изначально пришла, — скоро начнут делать ставки, когда же мы сойдемся. Так что будь любезен, держи себя в руках.

— Гордая снежная королева? — гаденько хмыкает Рейкен. — Ты сама-то видела себя в коридорах со стороны? Ходячее преступление.

Лидия в очередной раз фыркает и закатывает глаза. И только когда выходит из тренажерного зала, слегка улыбается. Кем бы она ни была и во что бы ни играла, в первую очередь Лидия остается девушкой. Оказывается, кроме Рейкена некому больше об этом напоминать. Какая ирония.

Лидия практически не ощущает банши рядом с Рейкеном, и та, словно в отместку, все активнее проявляется, когда его нет рядом. Рассказывает, что думает о Малии и Скотте, скучает по Эллисон или делится своими плохими предчувствиями. Как будто у банши вообще бывают хорошие! Лидия начинает понимать, как тяжело было Стайлзу, когда в него вселился ногицунэ. Она хотя бы своим телом владеет полностью. «Пока еще, — нашептывает мерзенький внутренний голос, — если банши захочет, ты ее не остановишь». Лидия вздрагивает и передергивает плечами. Принять, что в ее голове вестник смерти уже не особенно нормально, а уж разговаривать с внутренним голосом определенно перебор. Так и до Айкена недалеко. Не то чтобы она об этом не думала, отдохнула бы слегка, но все же... Лидия фыркает. Что за абсурд лезет в голову? Всерьез прикидывать, а не отоспаться ли в психушке! Уму непостижимо. Еще страннее разве что по Мередит соскучиться.

Банши усмехается, но тут же напрягается: внутренности скручивает, тело прошибает озноб, а на языке оседает горечь — первые признаки приближения смерти. Но... что-то не так. Таких сильных ощущений Лидия никогда не испытывала. Она будто сама чувствует страх, слышит, как кто-то подбирается, чтобы убить, задыхается от запаха его одеколона. Лидия хватается за бок и падает на диван, трясущимися руками поднимает кофту и видит только бледную кожу без намека на раны или хотя бы царапины, а ощущение такое, будто ее на кусочки кромсают когтями. Следующий удар вышибает воздух из легких. Она понимает, что кого-то вправду убивают, но понятия не имеет, почему она вдруг все чувствует. И только после ощущения, что ее вспороли от живота до шеи, Лидия кричит — надрывно и отчаянно. За себя и за кого-то. Сейчас она не предсказывает смерть, она ее констатирует и вздрагивает от осознания, что банши в бешенстве. И это пугает куда больше, чем отголоски боли во всем теле. Она даже почти не чувствует, как жертве перерезают горло: хватается за него, но скорее по инерции, и хрипло кашляет. Лидия ощущает себя выпотрошенной рыбой. Понимает, что с ее телом все в порядке, но душа, кажется, только что умерла и тут же воскресла — изрядно потрепанная и обессиленная. Наверное, ей нужно вздремнуть или около того. Лидия вытягивает ноги, апатично глядя в потолок, и кутается в плед. Она и вправду не помнит, когда высыпалась. Во всем есть что-то хорошее, ведь так? Есть, но не в ее жизни.

Вместо того, чтобы устроиться поудобнее, Лидия встает, пошатываясь. И вот теперь она чувствует, каково быть в своем теле, но не управлять им. Банши ничего не говорит, Лидия лишь осязает ее злость, а в мыслях крутится только одно: «Не позволю причинить ей боль». Кому? Как? Почему? Лидия только понимает, куда идет и с какими намерениями. Все, что сделает банши, останется на ее руках, Лидии с этим жить. Она пытается сопротивляться ее воле, но лишь слегка замедляет шаг. У банши за плечами тысячелетия, а Лидия школьница, пусть и трижды талантливая. Ей остается пытаться, пока она в состоянии, и надеяться, что не случится ничего непоправимого. В конце концов, банши — нейтральная сущность. Она не несет ни добро, ни зло. Предсказывает смерть и уходит, что происходит до или после ее не интересует. Лидию это немного успокаивает, пока она не выходит к фургону с трупами — искромсанными, обезображенными до неузнаваемости. Это больше напоминает кровавое месиво, чем человеческие останки. По позвоночнику бегут мурашки. Кто способен на такое?..

Она растерянно переводит взгляд с одного на другого и гулко сглатывает. Лидия видела многое, иногда даже казалось, что вряд ли что-то еще сможет ее удивить, но каждый раз находилось нечто еще более пугающее. Сейчас, глядя на эти тела, она толком не понимает, что чувствует: свой страх перед жестоким, хладнокровным убийцей, разгуливающим по Бэйкон Хиллз или злость банши. Лидия и не догадывалась, что банши настолько эмоциональна. На долю секунды даже допускает, что на самом деле у нее пресловутое раздвоение личности, а банши она придумывает, чтобы казаться значимой. На мгновение верит в это. А потом в ушах звенит хриплый смех банши, покалывает онемевшие от напряжения конечности и удушающий смрадный запах бьет в нос. Вряд ли даже ее больное воображение способно такое выдумать. Всего лишь еще один безумный день в ее безумной жизни.

Лидия зажимает пальцами ноздри и пятится. Кажется, что трупная вонь пропитывает каждый дюйм, душит ее так, как если бы чужая рука сжимала горло. Такой реакции она тоже не помнит. Что меняется-то? Воздух в городе стал другим или химикаты на заводе распыляют? Стоп! Меняется сам процесс предчувствия смерти, меняется поведение банши, меняется реакция на трупы... Все меняется с появлением Рейкена в городе. Банши рычит от его фамилии, и Лидию аж встряхивает. Какого черта происходит, спрашивается?! Банши не отвечает, только сжимает кулаки и несется в сторону от фургона. И вот еще чуть-чуть, и Лидия вполне может подумать, что та просто-напросто ревнует. Вот так по-человечески иррационально, но нет. И если бы Лидия не была так погружена в попытки прочесть хоть что-то из ее мыслей, то заметила бы Рейкена немного раньше. И удивилась бы еще немного меньше, когда услышала вопль:

— Я не позволю причинить ей боль! — А со стороны оказывается не такой уж и писклявый у нее голос — достаточно сильный и хрипловатый. — Ты знаешь, что я сильнее тебя!

Рейкен обескуражен не меньше Лидии. Он явно не ожидает такого поворота, но понимает все же больше ее самой. Удивление сменяется хищной ухмылкой.

— Вот ты и проявилась наконец-то, — довольно тянет, — но с чего взяла, что я хочу сделать больно Мартин? Мне нужна банши, а не она сама.

— Не получишь! Моя сила не достанется тебя. И Лидия не достанется! — каждое слово царапает гортань, гремит в тишине ночи.

— Не тебе решать, — парирует он. — Лидия самостоятельная девочка, она решит сама. Наша связь разрушится только с моей смертью, а я умирать не собираюсь.

— Если уедешь достаточно далеко, она ослабеет. Нить оборвется, и Лидия забудет о тебе, как о страшном сне.

— И ты думаешь, что я вот так просто послушаюсь? — прищуривается он. — Или хочешь сразиться? Нет, не хочешь, — тут же кривится он, — побоишься, что Лидия пострадает. У всех есть слабости, и она твоя. И дело не в том, что она твое вместилище, Мартин тебе нравится. — Он облизывает пересохшие губы и наступает. — Почему она не может нравиться мне?

— Ты расчетливый убийца, который не остановится не перед чем ради достижения цели, — ощетинивается банши. — Априори не в состоянии испытывать искренние теплые чувства.

— А ты бестелесный дух, полный ноль без оболочки. Не многим лучше меня, потому что паразит в чужом теле.

Лидия наблюдает за этой перепалкой и хмурится. Она не разменная монета. Нельзя делить ее, не спрашивая ее мнения. Она не безвольная кукла без права голоса. Это ее жизнь, какая бы чертовщина вокруг не творилась. Она человек с правом выбора! Лидию трясет от возмущения. С чего они вообще решили, что вправе решать за нее!

— А у меня спросить, чего я хочу никто не думал?! — кричит она, пересиливая банши.

Такого от нее не ожидает никто, и Лидия не сдерживает победоносную ухмылку. Она чего-то да стоит! Вот что значит недооценивать Лидию Мартин.

— Как раз собирались, но ты опередила, — первым приходит в себя Рейкен. — И что же ты выберешь, красавица?

Брови Лидии взлетают вверх от откровенной наглости и самоуверенности. Банши заходится криком. Она настолько разъярена, что Лидия падает на колени и затыкает уши. Ей больно, физически больно терпеть, как внутренности рвет на куски оглушающий вопль. «Прости», — слышит тихий извиняющийся шепот, прежде чем боль становится нестерпимой. Крик срывается и с ее губ тоже. Через него она выплескивает все скопившиеся эмоции: и свои, и банши. Она и не догадывалась, сколько их. Словно дамбу прорвало или что-то около того. Лидия видит, как Рейкен обращается, кидается на нее, но его отбрасывает все дальше и дальше. Шерсть встает дыбом, он скалится, но не может ничего сделать. Банши и вправду намного сильнее, чем она может представить. Намного сильнее оборотней. Но Лидия слишком вымотана, чтобы удивляться. Ей слишком о многом нужно подумать. Слишком многое давит на нее изнутри и снаружи. Слишком тяжело удерживать концентрацию. Она чувствует, что слабеет, крик становится тише, сознание уплывает. Последнее, что отчетливо запоминает Лидия перед тем, как отключиться, — сидящий на задних лапах Рейкен с тоской во взгляде.

Лидия не знает, сколько времени проводит без сознания. Наверное, все же немного, ей ни капли не холодно, хотя земля мерзлая. Она не хочет открывать глаза, ощущает, что Рейкен рядом. Его дыхание касается шеи, пуская дрожь по всему телу. Он ее охраняет, что ли? Какая нелепость.
— Уходи, — хрипит она и закашливается.

Похоже, связки совершенно не готовы ей подчиняться. Горло скребет наждачной бумагой.

Волк скулит и тыкается мордой в плечо, будто... ему стыдно? Ха! В обличии оборотня Рейкен определенно ей нравится намного больше: не сыплет колкостями и не выводит из себя раздражающими ухмылками. А животное даже как-то и ничего. Можно сделать вид, что и не Рейкен вовсе.

Лидия приподнимается на локтях и заглядывает ему в глаза. Тоска, перемешанная с сожалением, ей импонирует. Кажется, ему, действительно, жаль. Кажется... Она пытается встать, но тело не слушается, и Лидия абсолютно неизящно падает обратно. Рейкен моментально обращается в человека и подхватывает у самой земли.

— Я помогу. — Она отмахивается, по крайней мере, так думает, но все равно оказывается в его объятиях. — Ты либо согласишься, либо замерзнешь здесь.

Лидия ненавидит его за то, что Рейкен чертовски прав. Презирает себя за слабость. Злится на банши, что вообще ее сюда притащила. И тяжело вздыхает, опираясь на руку Рейкена. Выбор у нее небольшой.

— Почему ты остался?

— А почему тебя это так удивляет?

— Ты убил тех людей. Чем я лучше? — По его лицу пробегает тень, но он быстро надевает маску. Привычно закрывается. И Лидия понимает, она сама также прячет эмоции. — Так чем же? — все-таки давит.

— Если я скажу, что ты мне небезразлична, все равно не поверишь, поэтому я просто приведу тебя домой и позволю придумать любую устраивающую тебя причину.

— Ты же понимаешь, что я не отстану? — прищуривается она, ловя каждый жест и вздох.

— А я и непротив, — улыбается краем губ, — но не сегодня.

Лидия хмыкает, но больше ничего не говорит. Озноб пробирается под кожу, маленькими иглами тыкает внутренности. Истощение организма пусть и запоздало, но дает о себе знать. Ей все труднее передвигать ноги и, в конце концов, она почти виснет на Рейкене. Как же далеко до дома, думает она, когда перед глазами все расплывается. Он подхватывает ее на руки, и Лидия инстинктивно прижимается к нему. Тепло и пахнет корицей. Ей уютно и спокойно. Не хочется никуда бежать и ни с кем бороться. Кажется, даже банши успокаивается. Лидия улыбается и поудобнее устраивается у Тео на груди. Того, кто заботится о ней, она не может называть Рейкен. Может быть, утром Лидия передумает, но сейчас он Тео.

Ей кажется, что он целует ее в макушку. Разумеется, это игра воображения. С чего бы ему это делать? Даже если сейчас он и становится в Тео. Лидия всего-навсего спит, и ей снится очередной сюрреалистичный сон. Всего-навсего. Иначе и быть не может.

Лидия ищет встречи, но Тео ускользает. Безошибочно угадывает, когда она поблизости, и испаряется. Практически буквально. Все, что остается ей, — едва уловимый запах парфюма. Хотя, возможно, ей только мерещится. Ну или Лидии хочется верить, что она не сумасшедшая. Пока еще. Вот только с каждым разом надежды все меньше. И когда это уже становится похожим на преследование, она резко останавливается.

Какого черта, собственно?

Лидия Мартин ни за кем не бегает. Неважно почему и зачем. Она и так слишком много времени потратила: чем больше действие, тем сильнее противодействие. Она чересчур давит. Стоит сделать шаг назад, и Рейкен сам придет. Так или иначе.

Ущемленное самолюбие всегда срабатывает. С кем угодно, а уж с Тео...

Она закатывает глаза.

Тео!

Лидия все-таки хорошенько приложилась головой.

Тео!

И ладно в полубессознательном состоянии так его называть, но в адекватном?!

Ей нужно отвлечься и желательно не на трупы, их и так чересчур много. Настолько, что Лидия перестает обращать внимание на лица. Они все превращаются в безликую серую массу. Не вызывают никаких эмоций. Лидии кажется, что она теряет человечность.

Она уходит в свои мысли и не замечает девушку впереди, пока не врезается в нее.

— П-прости, — лепечет она.

Лидия окидывает ее беглым взглядом. Кого-то она ей напоминает, но она не помнит, кого именно.

— Все в порядке? — скорее из вежливости, чем беспокойства спрашивает она.

Девушка выглядит ужасно: мешки под глазами, искусанные губы, трясущиеся пальцы. Пару месяцев назад Лидия бы ее пожалела, а сейчас... все равно. Та кивает, и Лидия идет дальше.

— Бедная девочка, — слышит она мамин голос рядом. — Я беспокоюсь за нее. — Лидия пожимает плечами. А что тут скажешь? Лгать не хочется, а правду мама не оценит. Проще промолчать. В кое-то веки она идет по пути наименьшего сопротивления. — Может, присмотришь за ней?

Лидия вопросительно выгибает брови и поворачивается к маме.

— Мне пора, — прижимает тетради к груди. — У меня еще сегодня дела.

— Надеюсь, не поэтому помощник шерифа у входа в школу? — вкрадчиво интересуется, внимательно вглядываясь в глаза.

— Пэрриш? — Мама кивает. — А он тут причем?

— Значит, я ошиблась, — подозрительно быстро соглашается та. — И все-таки я бы попросила тебя приглядеть за Трейси. — Значит, Трейси. Видимо, она ее в кабинете психолога видела. — По возможности, конечно.

Лидия склоняет голову набок и прищуривается, глядя на маму. Пытается понять, что именно она от нее хочет. На самом деле.

— Конечно, — наконец кивает она и идет к парковке так быстро, насколько позволяют приличия, чтобы не вызвать подозрений.

Джордан явно не повидаться с ней приехал. С другой стороны, к Лидии это может и не иметь отношения. Ведь так? Много чести простой школьнице. Простой? Банши заходится хриплым смехом. «Ты себя явно недооцениваешь», — шипит в ухо. Лидию передергивает.

Когда она выходит из дверей, Джордан разговаривает с шерифом. Не по ее душу. Как бы она не отрицала, слегка это все же задевает. Хотя они обычно встречаются рядом с менее живыми людьми, так что ее помощь Джордану не нужна. Пока кто-нибудь не умрет. Она усмехается и опирается о стену. Лидия все чаще уходит в себя, все больше анализирует, вот только понятнее ее жизнь не становится. Увы.

Шериф машет ей в знак приветствия, когда видит, и Лидия рассеянно кивает. С тех пор, как Стайлз ему все-таки рассказал о сверхъестественном в Бэйкон Хиллз, стало чуть спокойнее. Есть, кому прикрыть спину без лишних объяснений и выдуманных историй.

— Привет, — Джордан появляется прямо перед ней, хотя буквально секунду назад стоял у машины. Лидия теряется на пару секунд, но берет себя в руки. — Мне нужно тебе кое-что показать, — замолкает и после паузы добавляет: — Не здесь.

Она вздыхает. Все возвращается на круги своя. До появления Рейкена. Но почему тогда ощущение, что чего-то не хватает? Кусочек мозаики выпадает.

— Я теперь что-то вроде штатного экстрасенса? — то ли ехидно, то ли горько усмехается. — Намекнуть шерифу о жаловании, что ли.

Джордан резко останавливается, поворачивается к ней и берет ее ладони в свои. То, что они посреди школьного двора, как ни странно, ничуть не смущает. Да и кому какое дело. Всегда можно придумать причину: кошелек украли, кошка сбежала, из дома ушла, в конце концов. Нет, последнее, пожалуй, лишнее. Лидия умеет виртуозно лгать.

— Мне нужна не банши, а друг. И мне бы не хотелось делать поспешных выводов...

— Насколько серьезно? — она хмурится.

Неужели она уходит в себя так глубоко, что не замечает предчувствия? Неужели пропускает момент, когда может помочь? Неужели наступает ее точка невозврата?

— Ты должна это увидеть. — Лидия ежится под его тяжелым взглядом. Таким Джордана она еще не видела — взъерошенным, взволнованным, даже испуганным. А уж если он так реагирует... Лидия дрожит как осиновый лист на ветру, не осознавая этого, пока не ощущает чуть более крепкое рукопожатие. — Из всех наших общих знакомых ты наиболее объективна. Нужно срочно принимать решение — волевое и тяжелое, отодвинув чувства, потому что... слишком непредсказуемо и опасно.

— Джордан, — ее голос срывается, — хватит загадок.

Он плотно сжимает губы, выпускает ее руки и указывает, куда идти. Неизвестность давит со всех сторон, кровь стучит в висках, а кулаки сами собой сжимаются. Лидия сейчас сплошной сгусток эмоций. О какой там беспристрастности говорил Джордан? Это все напоминает плохой фильм ужасов, когда герои идут в темноте, боясь своей тени, а из-за угла выскакивает псих с бензопилой. И то, что в данный момент день и она с копом, совсем не успокаивает. Еще бы зловещую музыку на задний фон для полного эффекта и наповал.

«Сдаешь, деточка», — издевательски кряхтит банши.

Лидии бы удавиться от правдивости ее слов, но она фыркает и пробирается сквозь кусты. Понимает, что идет к трупу, чувствует, что все намного хуже, чем просто смерть. Если Джордан так реагирует... это вопрос выживания. Вероятно. Скорее всего.

— Пришли, — говорит он, но Лидия уже знает: ощущает запах гниющей плоти.

Она выходит из-за спины Джордана и прижимает руку ко рту. Пожалуй, все даже хуже, чем она себе надумала.

Изрезанные на мелкие куски — хладнокровно, методично, расчетливо. Края ран ровные, слишком ровные, что наводит на мысли о лезвии. Идеально начищенном и остром лезвии. И Лидия знает только одно такое — катана. Происходит то, чего они так боялись. Кицунэ завладевает Кирой целиком. Скрыть такое убийство намного сложнее. Списать на животное не получится. Невооруженным глазом видно, что убийца знает, что делать. Никаких сомнений и колебаний, все точно и выверено по секундам.

— У нас огромная проблема, — выдавливает из себя Лидия и прислоняется к дереву. — Шериф еще не знает?

— Пока нет. Если начнется расследование, вряд ли сможем помочь Кире. Рано или поздно вскроются ее навыки обращения с мечом, а в Бэйкон Хиллз — это уже половина обвинения. — Лидия сглатывает и прикрывает глаза. Она понимает, к чему клонит Джордан. Слишком хорошо понимает.

— Кроме нас знают только родители...

— А еще половина города, когда мы кого-то бросались спасать, — хмыкает он. — В самый неподходящий момент обязательно всплывет какой-нибудь глазастый свидетель.

— И начнут проверять всю стаю по очереди...

— Вылезет много скелетов в шкафах, — кивает Джордан.

— Никто не будет разбираться в мотивах и причинно-следственных связях. Если хотя бы половина вскроется, захотят линчевать, — поджимает губы Лидия и складывает руки на груди. — По сути, Кира все сделала за нас. Нужно лишь упаковать и вывезти подальше за город. Не прямо сейчас, конечно, — склоняет голову набок, прикидывая время. — Через пару-тройку часов. Чтобы никто не подумал, что молодой помощник шерифа развлекается со школьницей. — Джордан фыркает. — А ночью слишком шаблонно и подозрительно, так что нужно найти пакеты.

— Какая трогательная забота. — Они оба вздрагивают от злорадного смеха и импровизированных аплодисментов. — Банши и Цербер вместе как в старые добрые, — окидывает их взглядом с ног до головы. — А новый ухажер не против? — и совершенно омерзительно подмигивает.

Кто бы мог подумать, что темная кицунэ еще и такая развязная?

— Это ты о ком? — складывает руки на груди Лидия.

— Видимо, о том парнишке, которого чуть удар не хватил, стоило мне к тебе прикоснуться. — Она удивленно выгибает брови, глядя на Джордана. — Высокий, темноволосый, с хищным прищуром. Рейкен, насколько понимаю. Скотт со Стайлзом на нем буквально помешались.

— Только не говори, что просили присмотреть за мной, чтобы он не приставал? — Джордан смущенно пожимает плечами и кивает. — Ты же не?..

— Ты взрослая девочка, чтобы я прятался в кустах, выслеживая твоих парней.

— А это цинично, — хмыкает Кира, подходя ближе, — флиртовать в паре шагов от трупов.

— А возвращаться на место убийства без зазрения совести аморально, — отрезает Лидия.

— Кошечка пошла в нападение, как трогательно. — Кира поднимает вверх ладони, словно отгораживается от ее слов. — В душе мне стыдно. Я раскаиваюсь, плачу и все такое. Пытаюсь понять, как с этим жить. Вот. Сказала все, что нужно?

Лидия морщится, но урезонивает себя. Слишком хорошо помнит, что было со Стайлзом во время и после ногицунэ. Это еще детский лепет по сравнению с ним. Тогда она была напугана, чтобы попытаться поговорить, но сейчас... «Умудренная опытом», — усмехается банши, Лидия ее игнорирует.

— Это же не ты, — начинает она. — Кира, — делает акцент на имени. — Я знаю, что ты меня слышишь.

— Да брось, — прислоняется к дереву рядом с ней и пристально смотрит в глаза. — Серьезно? Ты способна на большее, — ухмыляется уголком губ. — Давай, я в тебя верю. Спаси мою душу.

— А хрен тебе, — шипит Лидия. — Хочешь, чтобы тьма поглотила тебя? Валяй. Только не на моей территории. — Она слышит удивленный возглас Джордана, видит проблеск злости в глазах Киры, сменяющийся уважением. — Я могу разнести твой череп голосом. Не советую проверять, — веско заканчивает, замечая искры страха.

Прекрасно. Пусть боится. Кире совсем необязательно знать, что она блефует. Даже Джордану говорить небезопасно ближайшие пару дней. Уши повсюду. Зачем ей проблемы с кицунэ, мастерски владеющей катаной? А потом еще Скотт заведет шарманку о спасении утопающего руками его друзей.

— И ты просто так меня отпустишь? — подозрительно прищуривается она.

— Конечно, нет. — Лидия всем своим видом показывает, какую глупость говорит Кира. — Обеспечу фору в пару дней, не больше. Ты же знаешь Скотта...

Они обмениваются понимающими взглядами и прыскают.

«Девушка в любой форме девушка», — добродушно улыбается банши.

— Я один ничего не понял? — спрашивает Джордан, как только Кира скрывается из вида.

— Мне нужно ее доверие, — судя по выражению лица, понятнее ему не становится, и Лидия добавляет: — Она еще вернется. И достаточно скоро.

— А если она будет открыта к тебе, сможешь достучаться, — соображает он. — Логично.

— Кира сама должна захотеть обратиться из кицунэ в человека, а для этого нужна прочная связь.

— А Скотт?

— Видимо, у них не все так гладко, но это не наше дело. — Лидия задумывает на какое-то время, а потом резко встряхивает волосами и хмурится. — Займемся уборкой?

— Эй, — он хватает ее за руки, дергает на себя и берет за подбородок, чтобы не отвернулась. — Что не так? Кроме расчлененных тел, естественно.

Она чуть улыбается.

— Я скучаю, — на грани слышимости, — и чувствую себя одинокой, — запинается и продолжает после паузы: — Еще и этот Рейкен повсюду.

— Меньшее, что я могу, отвлечь даму человеческими внутренностями, разбросанными по округе, — хмыкает он, а во взгляде тепло и свет.

Лидия немного согревается изнутри.

— Ты ужасный человек, Джордан Пэрриш, — притворно вздыхает она. — Хотя о чем я, и не человек вовсе.

Они дружно смеются, и он ее отпускает. Пожалуй, это и впрямь верх цинизма — флиртовать и смеяться рядом с трупами. Но она уже столько их видела, что еще одна партия... уже не пугает. Почти не трогает, совсем не задевает. Лидия понимает, что часть ее души безвозвратно черствеет. Наверное, это нормально, когда окружена смертью, но все равно больно, потому что это уже не совсем она. Кто-то другая с ее внешностью. «Ты взрослеешь, только и всего, — без привычной иронии говорит банши. Видимо, и ей жаль, что так происходит.

— Никто не говорил, что будет легко», — добавляет чуть позже, когда Лидия наблюдает за Джорданом, пакующим трупы, как будто каждый день это делает, хотя... Он же Цербер. А еще коп.

В каждом живет несколько личностей, и ничего криминального в этом нет. Лидия понимает, что успокаивает себя, уговаривает, будто все в порядке. Она боится признать, что и с ней может произойти то же, что и с Кирой. При определенном воздействии. Рядом с определенным человеком. Иногда тьма так привлекательна, что от нее невозможно отказаться.